Жених и невеста. Отвергнутый дар - стр. 10
– Саш… Идём? Сейчас звонок будет. Или домой? Я скажу, что ты заболел. И…
– Что?
– После контрольной приду. Плевать. Я не высижу до конца, – она вдруг махнула рукой и заявила, – пошли домой, сейчас. Все равно мысли путаются и толку никакого не будет.
Я опешил от этого напора, ну, здрасьте. Давайте ещё и ей проблемы устроим, везде, дома, в школе. Мы оба не пришли на годовую по алгебре, разумеется, совершенно случайное совпадение. Правильно, снова щекотно зашептало в голове, умиротворяя, успокаивая. Не нужно проблем. Отошли ее в школу, а сам иди домой. Думать. И я очень вкрадчиво, вкрадчивее не бывает, мысленно спросил – отослать? Шепот замолк. Замолк испуганно, я это отчётливо почувствовал. Кто бы ни пытался со мной говорить, он понял – не стоит лезть с советами. Я осторожно погладил ее по голове, она прижалась к моему плечу и порывисто вздохнула. Такая горячая, чувствую ее пылающий лоб. Не заболела бы сама… Так бы сидеть и сидеть. Словно ничего не случилось… Словно вокруг нас очерчен волшебный вечный круг, куда нет доступа никому и ничему. Нет. Не та сказка.
– Мы идём. Вместе. В школу.
Несколько мгновений он смотрел на телефонную трубку, из которой слышались короткие гудки. Она согласилась остаться дома, подождать до утра. А что будет утром, до которого всего несколько быстрых часов? Парень не знает. Рот пересох, надо напиться. Он вспомнил, что хотел поесть. Подошёл к двери, откинул темно-зеленую занавеску. На секунду замер, упрямо мотнул головой и распахнул дверь настежь. Щелчок выключателя – короткий коридор озарился светом. Пять шагов. Вот и кухня. Оглядел газовую плиту, тихонько хмыкнул, пожав плечами. Пошарил на полке, отыскал коробок спичек. Чиркнуло, с треском вспыхнул огонек. Поставив кипятиться чайник, подошел к негромко урчащему холодильнику, открыл его. Вытащил большую тарелку, накрытую фольгой, сыр, масло. Поставив все это на стол, откинул крышку белой эмалевой хлебницы, заглянул, протянул руку. И внезапно застыл. Посмотрел на выложенные продукты, на тарелку, на голубой цветок горящего газа под чайником. Поднес ладонь к самым глазам. Ладонь как ладонь, спокойная. Пальцы не дрожат. Негромкий шепот прозвучал в тонко зазвеневшей тишине.
– Осваиваешься, милый? Помнишь, сам писал…
И он нараспев произнес, явно что-то цитируя…
– Пора начинать действовать, хозяйничать. Привязывать себя здесь и стирать его из этого мира.
Слова смолкли. Стирать… Он плотно сжал губы, словно боясь проглотить отраву. И подчёркнуто неторопливо, аккуратно, предмет за предметом – вернул все на свои места. Только головку сыра он несколько секунд рассматривал с разных сторон. Вдруг улыбнулся. В нескольких местах сыр был выщипан чьими-то маленькими, но сильными пальцами.