Жена за миллиард. Беременна (не) по плану - стр. 39

— Правильно сделала, — кивает. — Я только за.

— Я знаю, что это фамильное украшение, очень ценное, а также понимаю, что оно не должно быть у меня. После торжества я его верну тебе.

— Ты матери точно ничего не говорила? — мужчина приближается, стремясь быть как можно ближе ко мне.

— О чем?

— Ты знаешь.

— Нет, — вру. Елизавета молчит, и я буду молчать. — Сам ей потом все расскажешь. Так о чем ты хотел поговорить?

Вадим шумно выдыхает, обращает взгляд к окну, и пока он не смотрит на меня, я сама рассматриваю его. На нем свежий черный костюм, на шее темная бабочка, также видна белая рубашка. Жених с иголочки, называется. Но взгляд уставший, даже очень. Он по-прежнему чем-то подавлен. Еще разговор с отцом за моей дверью наверняка его подкосил.

— Утром тебе стало плохо, — вспоминает Ветринский. — С тобой такое часто бывает?

Почему он спрашивает?... Сейчас-то все в порядке.

— Не волнуйся, на церемонии я ничего подобного не выкину.

— Я не тот вопрос задал, — бросает на меня жесткий взгляд.

— Иногда бывает, — цежу сквозь зубы. — Там уже люди собрались? — перевожу тему, меньше всего мне хочется обсуждать с ним мои внезапные рвотные позывы.

— Да. Почти все.

— А мой отец?

— Я уже с ним говорил. Он поднимется к тебе перед самым началом.

— И о чем вы говорили? — ухмыляюсь, скрестив руки на груди. — О том, сколько ты заплатишь ему сверху после церемонии? Размер выплаты будет зависеть от количества поцелуев и моих улыбок на этом представлении?

Ветринский ухмыляется. Если раньше он злился, закипал от подобных моих комментариев, то сейчас он сводит все на юмор. Привык, похоже.

— Я обещал помочь твоему отцу с проблемами в компании. Но ты права, ему не терпится получить еще немного поддержки, — откровенно признается Вадим.

Закусываю нижнюю губу и опускаю взгляд в пол.

А чего еще стоило ожидать? Отец всегда был таким, а также он уже признался мне, что всю свою карьеру шел по головам, лез в самую грязь, чтобы выходить победителем. Правда, раньше он в эту грязь не впутывал своих дочерей. Теперь же он не брезгует и за мой счет выплывать.

— Ты мог бы… мог бы оставить меня одну? — отхожу к своему туалетному столику и начинаю делать вид, что прибираюсь на нем, а на самом деле только беспорядок навожу резкими движениями. Часть вещей летит вниз.

— Не хотел тебе лгать.

— Ага, я поняла. Уходи, — уже требую с надрывом.

***

Раздается очередной стук в дверь. До начала церемонии остаются считанные минуты, так что я уже знаю, кто пожаловал.

— Заходи.

Дверь открывается, и я вижу отца. Он улыбается, раскрывает свои объятия передо мной, надеясь, что я позволю себя обнять. Как ему только в голову пришло вздумать так себя вести? Наверное, на эмоциях. Радуется обещаниям Ветринского.