Жена в наследство - стр. 18
Как ни мало прояснилось что-то в голове, а всё равно на душе мерзко стало. Уж не знаю, отчего больше: от того, что владелица тела, возможно, и правда была той ещё дрянью, то ли от того, что из-за неё теперь я в огромном долгу перед Хилбертом и его отцом не только из-за спасения от смерти в лесу, но и более вероятной смерти от голода раньше. Невыносимо захотелось схватиться за голову. Казалось, я сейчас просто с ума сойду прямо на этом месте. И угораздило же оказаться в теле не какой-нибудь пастушки, у которой только и забот, что гулять с белыми козочками по зелёным лугам и строить глазки деревенским красавчикам. Нет, меня занесло в тело обнищавшей аристократки, у которой скелетов в шкафу немеряно.
— Разве я о чём-то вас просила? О какой-то помощи? — решила я пойти ва-банк.
Думала, сейчас в глазах Хилберта вспыхнет недоумение или гнев за неуклюжие попытки откреститься от всего, что было раньше.
— Нет. Конечно, нет, — он улыбнулся так, что у меня вся спина покрылась мурашками. — Вы предпочли бы сдохнуть в своём каменном гробу, дожёвывая последнюю туфлю. Я это прекрасно знаю. И возможно, помня о том, какими проклятиями вы сыпали на голову отца, я бы поверил в ваше желание покончить с собой. Если бы не этот кинжал…
— Может, это единственное оружие, которое оказалось у меня под рукой, — я пожала плечами и встала. Прошла мимо Хилберта и поставила пустую кружку на стол.
При каждом шаге боль вспыхивала в боку. Но гораздо большее колол пытливый взгляд йонкера. Он громко усмехнулся и подошёл со спины — близко, едва не придавливая меня к столику. Теперь другой мужчина решил нарушить моё личное пространство — нарочно, с угрозой — но почему-то отшатнуться от него не хотелось. Я даже чувствовала тепло его тела — и что-то мне подсказывало, что подобная близость вовсе не может быть приличной.
— Можете строить из себя вдруг проснувшуюся невинность сколько угодно. Но ритуальный кинжал в вашей руке — это не случайность. И я выясню, для чего он предназначался, — голос Хилберта стал ниже, пробрал меня до самой глубины нутра. — Вы всех доводите до беды. Не пожалели ни матери своей, ни сестры. Вы заслужили всё, что с вами случилось. И ваша деланная гордость не стоит и клока шерсти блохастой собаки.
Он отошёл, и я тут же повернулась к нему. Но увидела только, как он выходит прочь. Мелькнула его спина, широкая, сокрытая светлой тканью рубашки — и пропала. Я чуть присела на столик, едва переводя дух. Слыхала о людях с сильной энергетикой, даже встречала несколько раз. Так вот у Хилберта она буквально с ног сшибала. Его бы экстрасенсу показать. Но и невероятным образом она завораживала. Если это наследственное, то встречи с его отцом приходилось опасаться больше всего.