Жена в наследство - стр. 45
– Может, стоило предупредить Хилберта о визите заранее, – снисходительно улыбнулся Феддрик, но вся строгость в его голосе, похоже, была напускной.
– Не смешите, мениэр ван Стин, – махнул рукой Маттейс. – Хилберт всегда рад видеть невесту. Что за излишние предосторожности.
Вот оно что. Потому-то йонкер и встретил девицу так ласково. Поэтому-то так презрительно и фыркала Дине: банальная сестринская ревность брата к невесте, которая отняла у неё львиную долю его внимания. Даже мне порой во время организации свадеб приходилось встречать такие ситуации при общении с семьями будущих супругов.
– В таком случае, вечером я соберу вещи, – Ренске одарила Маттейса ещё одним взглядом, исполненным благодарности.
Йонкер, со мной неизменно сдержанный и мрачный – даже когда улыбался – рядом с будущей невесткой прямо-таки молодел. Видно, он крайне рад был женить сына на сестре антреманна. Очень удобно в том опальном положении, в котором он пребывал, видно, до сих пор. Да и сопротивляться обаянию Ренске было очень сложно – приходилось это признать. Девушка чем-то походила на Дине: такая же юная и цветущая. Но если сестра Хилберта напоминала ромашку, то Ренске – розу. Не холодную и строгую – голландскую – а ту, что растут в домашних оранжереях или в южных садах Причерноморья. Чуть простоватая, но роскошная и пахнущая сладко-сладко. Так, что невозможно пройти мимо, чтобы не остановиться и не втянуть полной грудью этот аромат.
Но только кому-то от него становится хорошо и легко на душе, а кому-то дурно. И как я ни любила южные розы со всей их подкупающей непосредственностью, а от Ренске меня едва не мутило.
Как бы то ни было, но переставший быть сдержанным спор мужчин с появлением Ренске совсем стих. И скоро гости антреманна перешли в другой зал, где для всех оказался накрыт щедрый стол. Просторную светлую комнату наполнял аромат жареного мяса и свежих овощей – ведь сейчас, наверное, здесь был самый сезон сбора урожая. А после обильного ужина слуги проводили всех до гостевых комнат.
Мне досталась небольшая, чуть темноватая из-за старинных фресок, изображающих одетых в нежные платья дев, но вполне уютная: со скромной по размерам, но пышно застеленной кроватью – убийство для позвоночника. Я обошла её всю от окна до стены, радуясь приятной тишине, что царила здесь: казалось, ни единого звука не доносилось снаружи.
И вдруг остановилась у круглого столика. А привлекла моё внимание аккуратно сложенная вдвое записка, прижатая тяжёлой керамической вазой с густо пахнущими красными цветами, названия которых я, конечно же, не знала, но которые напомнили герберы. Я огляделась в комнате, будто здесь вдруг мог оказаться кто-то ещё, кому предназначалось послание, а сама уже потянулась за ним. Любопытство моё явно раньше меня родилось. Только гляну одним глазком. Если письмо чужое, надо сказать об этом прислуге.