Жена самурая - стр. 9
Вспомнив, что дочь моя где-то опасно притихла, я направилась в полуподвальную кухню и, естественно, обнаружила там и Соню, и Галю. Дочь сидела за кухонным столом в фартуке, с руками, запорошенными мукой, как снегом, а Галя укладывала на противень только что слепленные пирожки. Следующая партия готовых лепешек дожидалась начинки на столе.
– Вот вы где! – Я чмокнула Соню в макушку, и дочь проворно выскочила из-за стола и обхватила меня за талию.
– Погоди, оглашенная! – охнула Галя, сунув противень в духовку и устремляясь ко мне с полотенцем. – Все брюки матери извозюкала!
– Баба Галя, да ты что, они ведь кожановые! – с серьезным лицом пояснила Соня, и мы с Галей так и покатились со смеху.
– Соня – кожаные, ко-жа-ны-е, поняла? – по слогам пояснила я сквозь смех.
Соня надулась – она терпеть не могла критики и считала свои словечки единственно правильными.
– Галя, как у папы здоровье? – усаживаясь за стол, спросила я.
– Да как, Санюшка… Он разве скажет когда? Врача вот позавчера вызывали, сердце опять.
– А мне почему не позвонили?
– Ефим Иосифович запретил, сказал – тебе своего хватает.
– Так, Галя, чтобы больше таких разговоров не было! – отрезала я. – Он мой отец, я имею право знать.
Галя промокнула вмиг заслезившиеся глаза уголком фартука, сунулась в духовку – вроде как пирожки посмотреть, передвинула что-то на рабочей поверхности:
– Эвон как… а все говорят «кровь, кровь»… вот ты не кровь никакая, а лучше родной ему.
– А, ты вон о чем… – Я указала глазами на замершую у стола Соню.
Галя спохватилась:
– Да, что это я… кошелка старая, раскудахталась…
– Баба Галя, кошелка – это такая сумка для продуктов, мне папа сказал, – наставительно произнесла моя дочь с серьезным видом. – Значит, она не может кудахтать. А ты – женщина, а не сумка. Вот.
Мы снова рассмеялись, с облегчением констатировав, что неприятный момент позади.
Я не говорила Соне, что мой отец – вовсе не родной мне. Так решил Акела, хотя я собиралась сразу об этом рассказать, думая, что так девочке будет легче принять тот факт, что и она – приемная. Но Саша решил, что всему свое время, да и Соня очень быстро забыла, что не всегда жила в нашем доме, и считала нас своими родителями. Отцом она отчаянно гордилась, рассказывала о нем в детском саду такие сказки, что воспитательница руками разводила, а про мою работу говорила только самым близким подружкам по секрету – «моя мама знает, как люди внутри устроены и из чего сделаны». Никому в голову не приходило, что девочка взята нами из детского дома всего два года назад.
В кухню спустился отец, и Соня мгновенно повисла на нем. Я же отметила, что его глаза как-то влажно поблескивают, а мой телефон он сжимает в руке.