Жена Повелителя смерти - стр. 34
Он остановился возле неоконченной картины и долго и внимательно её изучал, а потом отстранился и хмыкнул:
- Наверное, ты и правда ударилась головой слишком сильно. Но если тебе по душе переводить краску на эти пятна, то я не против.
- Это не пятна, - обиделась я. – Это – подмалёвок. Основа будущей картины.
- Хм… - раздалось в ответ нечто явно недоверчивое.
- Во всем нужен особый порядок, - продолжала я, стараясь говорить спокойно. – Вы ведь не бросаете войска на противника без разведки? Сначала вы отправляете шпионов, чтобы узнать общую картину…
Вот теперь я удостоилась внимательного взгляда. Левенштайль даже брови приподнял удивленно, будто я была дурочкой, внезапно сморозившей что-то почти умное.
Он повернул ко мне голову, и свет лег именно так, как я размышляла, когда ехала с мужем в карете. Ракурс был удачным, а освещение – ещё удачнее, и я воскликнула, даже подпрыгнув на месте:
- Не шевелитесь! Прошу вас, не шевелитесь!
- В чем дело?.. – начал Левенштайль, но я шикнула на него и заметалась по комнате, отыскивая новый холст и торопливо смешивая краски.
Больше всего я боялась упустить удачный момент, поэтому принялась наносить краску быстро, широкими мазками, стараясь ухватить скульптурность этого мужского лица.
- Ты спятила? – спросил генерал и переступил с ноги на ногу, сразу же сбившись с позы.
- Ну что вы натворили?! – я бросилась к нему, схватила за подбородок и заставила снова повернуть голову под нужным градусом. Генерал вздрогнул, но не произнес ни слова. – Постойте так хотя бы десять минут, умоляю, - я и правда молитвенно сложила руки, потому что сейчас мне ничего так не хотелось, как написать этот мужской портрет.
Мне всегда было интереснее писать именно портреты, а не природу, натюрморты или что-то другое, что было модно и современно. Последним трендом среди заказчиков были портреты их домашних питомцев в военных мундирах разных эпох. Ну скажите, кому могут быть интересны портреты тойтерьеров, пудельков и мопсиков в эполетах или погонах? Несусветная глупость, но в последний год я написала около пятидесяти подобных картин и неплохо на них заработала.
Только это был именно заработок. А душа просила иного. И вот теперь моя душа просто зарыдала – так ей хотелось именно этот портрет.
Наверное, мой порыв передался и генералу, потому что он замер, как статуя.
Я смешала охру с кармином, добавила немного белил, добиваясь нужного оттенка кожи, наметила темной охрой надбровные дуги, обозначила охрой с примесью сажи радужки глаз, а генерал всё стоял, не шевелясь, и лишь ресницы опускались и поднимались – да и то редко.