Жена по принуждению - стр. 20
Это не дверь закрылась со щелчком. Это очередной выстрел у моего виска. Сколько их ещё будет? Сколько я смогу выдержать, пока он не решит сделать последний, решающий? Не много… А может быть, этот и был последним. Глядя на Якова, я понимала, что скорее всего, так оно и есть.
Глава 9
Мирослава
Раздавшийся стук в дверь нарушил повисшую в купе опасную тишину. Нехотя Яков отвёл от меня взгляд.
– Что ещё? – с недовольством осведомился он у охранника.
Тот подал ему бумажный пакет с пирожными и кофе. Момент для этого был далеко не подходящий. Должно быть, человек Серебрякова уже успел понять это, потому что, извинившись, поспешил убраться восвояси. Дверь снова закрылась. Яков бросил пакет на столик, поставил кофе. Я так и стояла, вжавшись в край неразобранной постели. Смотрела на него, не зная, что мне делать.
– Раздевайся.
Мне снова стало не по себе. Только пару секунд спустя поняла, что это «раздевайся» не значило, что я должна снять свитер и всё, что под ним. Заставив себя сделать вдох, я сняла пальто и повесила его на плечики.
Поезд потихоньку качнулся, перрон поплыл мимо окна.
– Ты часто бываешь в Санкт-Петербурге? – спросила, чтобы нарушить молчание.
Если уж мне придётся провести ночь в этой клетушке наедине с мужчиной, от взгляда которого меня бросает в холод, а от прикосновений – в жар, лучше попытаться отвлечь его.
Помедлив, я опустилась на постель. Шире раскрыла шторки. Сумерки стали уже совсем густыми. По освещённой фонарями платформе в обратную сторону тянулись провожающие и вокзальные работники.
Не дождавшись ответа, я повернулась к Якову. Он снял часы, положил их на столик и только после этого удостоил меня взглядом.
– Достаточно часто.
Ни слова больше. Пальто его уже висело рядом с моим. Всё в той же тишине Яков поставил передо мной стаканчик. Бумажный пакет зашуршал, когда он начал разворачивать его. Каждый шорох лезвием ножа резал нервы.
Обхватив картон, я наблюдала за Яковом, ловя его движения и боясь лишний раз пошевелиться сама.
– Люблю ночные поезда, – вдруг сказал он, разламывая крендель. – В них есть своеобразная романтика.
Взяв половину, он положил вторую на пакет передо мной. Запах свежего сладкого хлеба смешался с ароматом кофе, и я неожиданно для себя поняла, что проголодалась.
– Ты и романтика, – отломила кусочек от кренделя. Сняла со стаканчика крышку и отпила чай.
Всё это напоминало мне передышку. Колёса стучали чаще, поезд набирал ход. Откусив кусок кренделя, Серебряков откинулся на спинку диванчика. Положил ладонь на стол, и я едва не поперхнулась. На безымянном пальце его правой руки, как и на моём, поблёскивало кольцо: широкое, мужское. Стоило поднять взгляд к его лицу, я заметила удовлетворение.