Жена Палача - стр. 16
Дышит поверхностно, почти не двигается и только смотрит на меня. И в этом взгляде все. Вся любовь этого мира. Вся одержимость, которая в ней есть. Все возможное желание.
– Веришь мне? – спрашиваю, но уже знаю ответ.
– Верю в тебя, – шепчет она, обволакивает губами кончик моего пальца.
– Я не об этом спросил, – приподнимаю бровь.
– Верю, – кивает, выпустив мой палец изо рта. – Верю.
– Не уйдешь? – не уверен, что готов это именно спрашивать. – Скажи.
– Нет, – в ужасе мотает головой. – Никогда. Всегда буду с тобой.
Хочу показать ей то, чего почти никогда она не видела. Что почти всегда я сдерживал. Но есть ли смысл теперь?
Медленно кладу ладонь на ее горло, чувствую ее бешено отбивающий ритм пульс.
Шумно сглатывает, но не двигается, только смотрит на меня своими широко раскрытыми кукольными глазами.
Сжимаю ее горло чуть сильнее, так, что ей уже немного трудно дышать. Ток особого возбуждения проносится по телу. Болезненный, острый.
Чуть открывает рот, делает натужный вздох, но ничего не делает. Я наблюдаю, как ее зрачки становятся все больше, добавляют глубины взгляду.
– Если закроешь глаза и перестанешь на меня смотреть, я остановлюсь, – шепчу в ее губы.
Закрывает и тут же открывает глаза – дает мне согласие, дрожит в моих руках все сильнее.
Завожу лезвие ножа под ее толстовку, тяну вверх, и ткань с треском разъезжается на две неровные половины. Все еще зажимая нож мизинцем и безымянным пальцем, сдавливаю ее сосок указательным и средним той же руки. Знаю, что холодное лезвие касается ее кожи, слегка поворачиваю лезвие, и оно с тихим скрипом идет по нежной коже не раня, но придавливая достаточно.
Мне нравится смотреть, как она трепещет, нравится, что все еще здесь, со мной. Не сдерживается, и из губ, покрытых сухой корочкой, вылетает сдавленный, тихий стон.
– Тш-ш, – коротко сдавливаю горло чуть сильнее. – Хорошие девочки терпят, помнишь?
Кивает, как может: я, скорее, чувствую этот кивок.
Скольжу острием лезвия по ее коже. Дрожит, заводит меня невозможно вот этой покорностью. Той, которая мне была нужна, и той, которую я боялся выпускать.
– Покажи мне, как ты меня хочешь, – запускаю лезвие под пояс ее джинсов, чуть отпускаю горло, чтобы она могла говорить.
– Ваня, пожалуйста, – слова тонут в судорожном всхлипе, – возьми меня… Я буду твоей очень терпеливой девочкой.
Практически срезаю с нее джинсы: разрезаю их по шву спереди и сзади, ноги все еще остаются в штанинах. Приподнимаюсь и завороженно смотрю, как лезвие скользит прямо по ее складочкам, прижимаю ее клитор гладью металла.
Громкий стон, почти всхлип, и дрожание ее тела уже напоминает конвульсии. Выгибается, прижимается к лезвию, чуть заметно ерзает голой попкой по сиденью.