Жена морского дьявола - стр. 38
Ника тяжело вздохнула, с грустью наблюдая, как сотрясаются от подступающих рыданий плечи сестры. Взгляд у Рагнара и впрямь душу наизнанку выворачивает. Что ж, теперь он точно понял, кто наследница. Триединый, что теперь их с сестрой ожидает?!
– Лин… я вытащу нас. Обещаю.
На рассвете девушек разбудил громогласный клич:
– Команде вставать, койки убрать! Живее, живее, лоботрясы!
Раздался топот торопливых тяжёлых ботинок, заскрипели доски, зазвенели цепи и натянутые канаты. Корабль просыпался, а вместе ним и команда.
Сестёр пока не трогали, они остались лежать, ютясь вдвоём на узкой кровати. Лиана потянулась и нехотя села на кровати, прикрывая ладошкой зевоту. Спать хотелось неимоверно, но ей было до жути страшно засыпать, когда пираты бодрствуют. Лиана вздрагивала от каждого громкого шороха за заложенной дверью, ей казалось, что подлые корсары могут ворваться в любую минуту. Неизвестность будущего сильно пугала, слёзы опять наворачивались на глаза.
Всхлипнув, Лиана вытерла рукавом слёзы и повернула голову в сторону сестры: Ника так устала вчера, что спала сном младенца. Её воспалённые ладони выглядели немного лучше, вчера они промыли их чистой водой и ромом из початой бутылки, найденными на столе. Перекусили остатками обеда хозяина комнаты, ведь их так никто и не удосужился покормить.
Ника поморщилась от очередного шума и открыла глаза, на этот раз он раздался сверху. Из каюты капитана. Девушки напряглись, вслушиваясь в мужские голоса, но, к сожалению, не удалось разобрать ни слова. А им хотелось бы быть в курсе планов пиратов, потому что, если они вдруг соберутся причалить в каком-нибудь порту, можно было бы попытаться бежать!
Пираты ещё долго что-то обсуждали, ходили по потолку, переставляли что-то тяжёлое, затем наверху скрипнула дверь, и они вышли. Всё это время сестры сидели не шелохнувшись и даже дышали через раз в надежде расслышать для себя что-то полезное, но, кроме отдельных, ничего не значащих фраз, ничего понять не смогли.
– Ник… – позвала тихо сестра и неожиданно схватила за руку. Глаза её светились лихорадочным огнём и какой-то мрачной решимостью. – Я… прости меня! Я с детства обижала тебя, слушая мать, вела себя высокомерно и заносчиво. Ты очень хороший человек, и мне правда жаль, я...
– Тише, – поморщившись от боли, Ника перебила племенную речь и аккуратно высвободила свою ладонь: сестра слишком сильно сжала повреждённую кожу.
– Ох! Прости, прости, – принялась та вновь извиняться. – Какая я невнимательная. Ещё раз извини.
Лина замолчала, почувствовав шершавые ладони на своих щеках, и посмотрела во внимательные глаза сестры, втайне завидуя её выдержке. Одна она уже давно захлебывалась бы в истерике.