Жена фабриканта - стр. 92
Из сундука Таня достала положенное ею сегодня днем длинное и старое кружевное полотно, пожелтевшее от времени и порванное в разных местах, которое тоже почему-то до сих пор не было выброшено. Полотно лежало поверх остальных старых вещей и тряпок, а рядом валялись куски светлых тканей, кое-где поеденные молью.
Девочки не знали, что мать знает про давнюю и будто бы тайную тягу дочерей к самому загадочному месту в их деревенском имении – чердаку, и давно велела поставить на чердаке эти сундуки со старыми ненужными тряпками и вещами, словно бы подыгрывая Наташе и Тане, поддерживая в них тягу к приключениям, таинственным путешествиям на верх дома. Она давно заметила, что ее маленькие дочки с большим удовольствием часами сидят на чердаке, играют, о чем-то таинственно шепчутся. Ольга Андреевна хорошо помнила, что и сама в детстве была такой же искательницей приключений. Поэтому решила добавить прелести в чердачные посиделки: распорядившись ничего не выбрасывать из ненужных и старых вещей, складывать в сундуки и корзины на чердаке. Ольга велела перенести туда также все старые платья, кофты и шляпы из своего приданного.
Вытащив из сундука пожелтевшую от времени кружевную ткань, Таня, не раздумывая, закуталась в нее с головой, и широко растопырив руки, принялась пугать сестру: бросилась к ней и загудела, как шмель и сказала: «Бойся меня! Я тебя съем!». Запутавшись в длинном полотне, Таня упала, но тут же, вскочила, раскрасневшаяся и смеющаяся.
– Ты обещала, что мы не будем шуметь, – воскликнула Наташа, испугавшись, что их могут услышать.
– Обещала. Но ты же трусиха, и я решила тебя подбодрить, – лукаво сказала ей Таня и показала язык, передразнивая.
– Ах, так! Ты мне еще, моя сестрица-озорница, решила язык показывать? – выпалила в восторге Наташа, позабыв про страхи и всякую осторожность.
Она бросилась на сестру и со смехом принялась её гонять по чердаку. А Таня убегала от нее и пряталась в углах чердака, за сундуками и корзинами. От топота их ног потолочное перекрытие со скрипом заходило ходуном, и на чердаке вверх снова поднялись тучи пыли. Рассерженные чердачные кошки с громким мяуканьем отпрыгивали в стороны от развеселившихся девочек. Человеческая беготня им явно не понравилась.
– Что это такое! Что здесь опять происходит, извольте доложить мне сейчас же? – раздался с лестницы неожиданный возмущенный окрик Маруси, – вы обе уже должны спать! А вместо этого вы носитесь по чердаку! От топота ваших ног скоро рухнет потолок, и погребет под собой весь дом! А вам, кажется, и дела до этого нет! – из чердачного проема на сестер строго взирала голова француженки в кружевном чепчике, освещаемая свечой. Глаза старой девы метали гневные искры. Поднеси лучину, та тотчас вспыхнет. За ней высовывалась вторая голова, принадлежащая Дуняше. У последней на голове красовался почти такой же ночной чепец. Дуняша, со страхом и таким же, как у девочек любопытством в круглых вытаращенных глазах оглядывала темный чердак.