Жена фабриканта - стр. 29
По утрам, в деревне, Иван Кузьмич обычно вставал раньше всех. Он бодро умывался и садился в столовой завтракать. Во время завтрака Иван Кузьмич деловито просматривал «Губернские ведомости», которые доставлялись ему два раза в неделю посланным в город работником. Если же свежей газеты не оказывалось под рукой, то годился и прошлогодний засаленный номер, который фабрикант наобум вынимал из стопки старых газет, лежащих на пузатом дубовом буфете.
Сегодня он еще до рассвета прискакал от своего приятеля и купца Коровина Ильи Тимофеевича, у которого гостил неделю, успев вволю поохотиться. Охота вышла удачной, и на кухне стряпуха Глафира уже ощипывала пятнадцать штук бекасов.
Иван Кузьмич достал с буфета письмо из Москвы от материного приказчика Голованова, которое дожидалось его, и начал читать. Прочитав, ненадолго задумался, затем отложил письмо в сторону и взял в руки газету.
На этот раз газета ему досталась двухнедельной давности и, отхлебнув в очередной раз глоточек горячего чая, и откусив очередной кусок творожной ватрушки, он пробежался взглядом по ее заголовкам. Еще раз с удовольствием отметил возникшее в его душе, приятное чувство прочности и незыблемости своих позиций в мире капитала.
Сегодняшний день, как и все остальные его дни на даче, начинался хорошо и спокойно. В контору на фабрику он не намеревался сегодня ехать. Упаси, Бог! Итак, весь день там вчера пропадал! А сегодня можно заняться хозяйством и сельскими работами.
Напившись чая и съев ватрушку, дочитавши до конца свою любимую газету, Иван Кузьмич легонько вздохнул, пружинисто встал и с удовольствием потянулся. А, вспомнив старинную русскую поговорку, что «весенний день и год кормит», пошел в кабинет переодеваться.
Погожий майский день только вступал в права. Ночью отгремела первая весенняя гроза, сопровождаемая оглушительными раскатами грома и частыми молниями, но к рассвету распогодилось. Небо очистилось от хмурых и рваных облаков, и теперь только сырая и расползающаяся под сапогами земля, да грязные лужи, заполнившие все земляные ямки и рытвинки, напоминали о ночной сильной грозе. Утренний воздух, который всей грудью вдыхал идущий сейчас по двору Иван, был наполнен той крепкой и влажной молодящей свежестью, которая бывает только после дождя. На востоке в бескрайних небесах уже занималась вешняя зорька, разливаясь по краю горизонта нежно-розовым молочным заревом.
Ухтомцев быстро прошел по дорожке из красного кирпича и очутился на большом хозяйском подворье, затем миновал высокие и распахнутые настежь сенные и дровяные амбары, птичники, возле которых уже копошились работницы, завернул за угол дедова флигеля и очутился возле летней кухни. Выхватил оценивающим взглядом рослые фруктовые деревья в саду, миновал парк и вышел к воротам. И вскоре оказался перед избой, приспособленной под контору приказчика. Несколько крестьян, стоявших у конторы, как по команде, почтительно скинули шапки и картузы и поклонились проходившему мимо хозяину. Кивнув им в ответ, Ухтомцев подошел к конюшне.