Жена фабриканта - стр. 21
На следующий день Петру и самому уже надоедает лежать на диване, и он изволит подняться. Тарелки возле изголовья подчищаются, и у матери на душе становится легче. Пётр теперь ходит по дому с выражением явной скуки и недовольством на лице. Александра Васильевна предпринимает попытки отвлечь его от гнетущих мыслей и алкогольной тяги. В комнате сына распахивают настежь окна, устраивается генеральная уборка, приходит старушка из ближайшей церкви и читает молебен за здравие, в дом приглашают попа, чтобы тот освятил стены.
Незаметно для Петра, в его питье по ложечке подмешиваются материнскими руками всевозможные настойки из народных средств, включающие зеленых клопов с малины, или растворенных в водке дождевых червей с мухоморами. К сожалению, предпринимаемые хитроумные действия не приводят к нужному результату. Проходит ещё некоторое время, и купчиха замечает, что сын Петруша становится тих и задумчив. Теперь его раздражает шум, домочадцы и всё, что вокруг происходит. То он задумчиво и тягостно молчит, то вспылит и начинает кричать на мать или огрызается, когда та обращается к нему с ласковыми словами или вопросом.
Воздух в доме как будто сгущается, весь пропитываясь тревожным ожиданием чего-то нехорошего, и приближением знакомой развязки. Александра Васильевна и сама уже в душе невольно торопит её наступление, желая, чтобы всё поскорее прояснилось, и на этом закончилось. Движимая болезненным инстинктом она больше уже не оставляет сына одного: тихо сидит в его комнатке где-нибудь в уголке, вяжет, или же суетится около него, донимая пустыми разговорами и чрезмерной заботой:
– Не надо ли чего подать или принести, милушка мой? – тревожно вопрошает она и почти не дышит в ожидании ответа.
Но Пётр отрицательно качает головой. По его бледному и брезгливому лицу пробегает судорога, сухие красные губы недовольно кривятся. У купчихи, как в пропасть ухает сердце. Она понимает, беда вновь пришла на порог, и сына снова грызет «адский червяк», ему на всё глядеть тошно и противно.
– Может, чего-то болит, а ты и утаиваешь? А то ведь, молчишь, – бормочет купчиха и подскакивает к нему, дотрагивается до трясущейся сыновней руки.
– Оставьте меня в покое! – Нервно и капризно выкрикивает Петр. Душа его страдает, найти бы стаканчик с водочкой, и он неотвязно думает только о том, как горючая жидкость побежит по горлу, потом по истосковавшимся сосудам, венам, распрямляя их, наполняя энергией… Жаждущий алкоголя червяк внутри его тела мучительно злобно корчится.
Пётр с тоской смотрит в окно, за которым для него маячит желанная свобода.