Жемчужина Тамерлана - стр. 38

Охранник расхохотался, блеснув зубами.

– Сделаешь меня богатым? Каким же образом?

– Если ты поможешь мне выбраться отсюда, я озолочу тебя, – начал Тимур, стараясь говорить как можно убедительнее. – Главное – добраться до родного селения. У меня большая казна, Мехмет. Там есть звонкие золотые монеты и драгоценные камни.

– Предложи это нашему беку, – буркнул туркмен. – Он любит золото.

– Ваш бек не хочет ссориться с Ильясом-Ходжи, – пояснил сын Тарагая. – Его дружба ему важнее всего золота в мире. Но ведь ты – это другое. Ильясу-Ходжи нет никакого дела до каких-то охранников.

Мехмет замолчал. По-видимому, он колебался. Так хотелось думать Тимуру. Очень хотелось.

– Ну так что, Мехмет?

– Допустим, я принесу тебе меч, – проговорил охранник, как бы размышляя, – но, кроме меня, здесь есть другие охранники, есть и воины, в конце концов. Тебя убьют – что станет со мной? Меня тоже убьют, а у меня дети.

– Доверься мне, – попросил эмир, – и тогда останешься в живых. А потом я возьму тебя с собой и сделаю важным лицом в своем войске. Мне нужны хорошие люди. Ну что, согласен?

Мехмет в растерянности кусал губы. Предложение Тимура казалось заманчивым. Он уже слышал об этом человеке и о его подвигах. Ходили слухи, что сын Тарагая всегда держал свое слово.

– Когда стемнеет, я принесу тебе меч, – решился охранник. – Но горе тебе, если ты нарушишь свое обещание.

– Слово Тимура, – торжественно произнес эмир и поднял руку.

Лицо охранника исчезло в надвигавшихся сумерках.

– Ты веришь, что он принесет тебе меч? – послышалось из угла, и Тимур понял, что Хусейн не спал и все это время прислушивался к диалогу.

– Разве мы не должны использовать все средства, чтобы выбраться отсюда? – спросил родственник.

Брат жены задумался:

– Может, и должны. Но то, что хочешь сделать ты, неосуществимо. Нас не выпустят отсюда.

– Посмотрим, – Тимур улегся на циновку и закрыл глаза.

На удивление, он быстро забылся сном, несмотря на укусы насекомых и резкий запах отходов, и ему приснилось, как он, грозный и великий хан, скачет по пустыне, готовясь к очередному сражению. Много народов уже порабощено, их владыки склонили перед ним головы, но Ильяс-Ходжи каким-то образом оставался цел и невредим. Этот бой должен был решить, кто из них станет самым великим.

Неожиданно подул сильный ветер, и Тимур перенесся в родной аул, в отцовскую юрту, так и не дав бой своему врагу. Он увидел себя молодым, девятнадцатилетним, лежавшим в бреду на мокрых от пота подушках. Его бил озноб, лоб горел. А все потому, что безобидная ранка между пальцами вдруг покраснела, налилась гноем…