Жемчужина приграничья. Невеста генерала. Жена генерала - стр. 19
– Я в этом не уверена, – так же тихо ответила я.
А мужчина внезапно рассмеялся:
– Какая вы недоверчивая…
Голос у мачехи оказался довольно приятным. Аккомпанировал ей на пианино сам сын наместника, и мачеха, кажется, была счастлива и старалась изо всех сил. Песня и музыка мне даже понравились, но сосредоточиться на них не получалось. Генерал сидел рядом на диванчике, и я периодически ощущала на себе его задумчивый взгляд.
– Знаете, когда у вас на лице нет недовольного выражения, вы удивительно красивы, – внезапно сделал он мне неоднозначный комплимент.
Я посмотрела ему в глаза. И какой ответ он хотел услышать? «Спасибо за комплимент, но он такой же слабенький, как ваши потуги его сделать»?
– Я слышала, вы хороший военачальник…
– Да, так говорят. – Генерал смотрел на меня с интересом.
– То есть со стратегией и тактикой вы хорошо знакомы. – Он кивнул. – Тогда почему вы не используете эти навыки в общении с женщинами?
– Это тонкий намек, что я не умею делать комплименты? – усмехнулся.
– Разве он тонкий? – вздернула я брови.
В глазах мужчины заплясали смешинки.
– Я крайне редко делаю женщинам комплименты, не наработал навык.
– Вы предлагаете мне сейчас возгордиться? – Я скептически выгнула бровь.
На этот раз он промолчал, продолжая странно меня разглядывать. Это нервировало.
В зал вошел слуга, который остановился на пороге в ожидании окончания песни. В руках он сжимал белую карточку. Такие обычно присылают со слугой, чтобы выразить почтение или пригласить в гости.
Наконец, песня стихла, слуга подошел к мачехе и передал карточку ей. Прочитав написанное, женщина растерянно посмотрела на отца:
– Соседи хотят нанести нам визит…
– Так пригласи их завтра на чай. В чем проблема?
– Женера эн Рунеж пишет, что только что узнала, что лекарь разрешил визиты к Эмме, и не хочет терять и минуты, чтобы удостовериться, что с ней действительно все хорошо. – Мачеха обвела всех собравшихся извиняющимся взглядом.
– Тогда… зови. Не будем заставлять соседей ждать.
Отец чуть нахмурился, но больше ничем не выдал своего недовольства.
Послеобеденное время вообще считается здесь временем отдыха хозяев, и визиты в такой час совершались крайне редко и чаще всего были заранее согласованы. К тому же у эн Рунежей не было срочной необходимости меня видеть. Их сынок Дримван с утра уже успел влезть ко мне в окно и убедиться, что я жива и здорова, хоть и беспамятна.
Слуга исчез, и уже через пару минут в комнату, усиленно обмахиваясь веером, ворвалась невысокая дородная блондинка:
– Эмма! Деточка моя! – она развела руки в стороны и двинулась ко мне, чтобы обнять и облобызать. Остановить этот несущийся поезд не представлялось возможным. Пришлось встать и изобразить улыбку. – Моя ты хорошая, как я рада, что ты поправилась! Я так переживала! – вещала она между объятиями и поцелуями в щеки.