Желтое окно - стр. 8
– А вы, как вы справляетесь со всем этим? – спрашивает она.
– С чем этим?
– Бросьте, вы всё понимаете, только водите меня за нос.
– У вас очень красивый нос, почему бы за него не поводить?
– А поедемте к вам! Всю жизнь мечтала посмотреть, как живут настоящие ученые.
– Вы действительно этого хотите?
Она смотрит мне прямо в глаза и, выделяя каждое слово, произносит:
– Я могу себе позволить говорить и делать то, что хочу.
Завожу автомобиль. Магнитола автоматически запускается, но я ее отключаю.
– И почему это мы едем без музыки?
– Потому что я дал слово одному очень важному для меня человеку, что не буду ее слушать.
– Наверное, какая-нибудь женщина?
– Отнюдь.
– И что же не устроило этого человека в том, что вы слушаете музыку за рулем?
– Собственно говоря, это был мой личный выбор, связанный с выполнением одного моего условия.
– И конечно же, вы не расскажете мне, что это за выбор?
– Не могу, поскольку это не мой секрет.
– Ну, я такого дурацкого обещания никому не давала, так что имею полное право включить музыку, – говорит она, наклоняясь к магнитоле, чтобы найти кнопку включения.
– В моей машине мы будем соблюдать мои правила, а если вам не нравится, то придется ее покинуть.
– Что вы так завелись? По вашим правилам – так по вашим. Едемте уже, проведете мне экскурсию по своим хоромам. Или ваши правила вам этого не позволяют?
Я сдаю назад и, развернув машину, направляюсь домой по самому длинному маршруту. Мне интересно послушать, что расскажет мне Ольга Николаевна, учитывая, что сейчас мое сознание работает на повышенных оборотах, в то время как прежде все незначительные детали, связанные с ней, ускользали от моего внимания из-за моей занятости и попыток разобраться в причинах изменения поведения людей от дождя.
Когда я увидел ее, то понял, что музыка, которой я сам себя лишил ради нее, теперь не нужна. И это не только потому, что она была рядом и, возможно, в ее сумочке лежит нейтрализатор, – просто мне нужны были какие-то сильные эмоциональные раздражители, которые изменяли активность мозга. А еще… Я всё понял про нее. Картинка сложилась. Всему нашлось рациональное объяснение: и официальности, возникшей между нами, и моей осторожности в общении с ней. Сейчас я больше всего боялся того, что прав, что всё, о чем я неожиданно догадался, – не выдумка и не фантазия моего воспаленного мозга.
Она молчит. Видимо, обиделась или делает вид, что обиделась на то, что я не разрешил включить музыку. Это неловкое молчание, которое возникло из-за моей упертости и принципиальности, надо уничтожить.