Желтое окно - стр. 37
На столе чашка…
Чашка с чаем…
С чаем, который она не пила…
Чашка, которой она касалась…
Внутри меня поднимается черная, искажающая мысли и чувства ненависть…
Внутри меня, словно в чайнике, булькает и брызжет кипяток, но только вот у меня нет биметаллической пластины, которая от нагрева изгибается и размыкает контакты. Внутри меня только я сам могу регулировать свои эмоции. Смотрю на чашку: на чайном пакетике бархатисто-зернистый пушок пеницилла. Открываю ящик и достаю чайную ложку, аккуратно вытаскиваю пакетик и выжимаю его в стакан. Открываю дверцу под раковиной и опускаю пакетик в мусорное ведро. Затем кладу ложку на стол. Беру чашку. Ощущение боли настолько сильное, что мне хочется швырнуть эту чашку, разбить ее, и только сила воли, отточенная долгими годами самоконтроля, сдерживает меня, и вместо этого я выливаю чай в раковину, а чашку выкидываю в ведро.
Строгая и логичная последовательность, которая так характерна для всех моих умозаключений и выводов, разрушалась Ольгой с детской непосредственностью и невинностью. Для меня было совершенно неважно, сколько я ее не видел, по одной простой причине. Продолжалось это десять минут или же несколько месяцев, для меня это всегда был один и тот же промежуток времени мучительной безысходности и надежды, подкрепленной осознанием ее существования. А теперь всего этого нет, и нет никакой надежды увидеть ее, поговорить с ней. Как же я любил с ней говорить – неважно о чем, темы сами находили нас…
Смотрю на часы, которые висят на кухне. Они показывают два. Телефон оживает и даже загружается. Куча пропущенных вызовов, но мне совершенно не хочется смотреть, кто же меня искал. Звоню Паше:
– Паш, привет, это я.
– Ничего себе! Что у тебя за крестная такая? Боевая баба, всех врачей растрясла. Всколыхнула нашу заводь. Чего ты про нее никогда не рассказывал?
– Да, к слову не приходилось.
– Как она тебя подняла?
Мне почему-то стыдно рассказывать о том, как это произошло, потому что никакого логичного объяснения пока не нашел, и я импровизирую на ходу, но в рамках правдоподобного:
– Шоковая терапия. Только не в прямом значении слова, а в переносном.
– Ну, батенька, не знаю, что ты имеешь в виду под переносным, но рад, что тебе помогло.
– Паш, я вот чего хочу спросить: а из больницы-то меня выписали?
– Конечно выписали, у нас же в стране больше двух недель болеть человек не может.
– А как же я?
– И ты, дорогой мой, не исключение.
– И что мне теперь делать? Меня же с работы за прогулы уволят.
– Да не переживай ты так. Мы тебе выпишем больничный, всё нормально будет: медицина – она ж на страже здоровья стоит, а ты здоров. А как и где ты лечился – это уже вопрос другой. Я переговорю с терапевтом, карточку твою покажу, ну, он тебе все бумаги на завтра подготовит и по компьютеру проведет всё как надо. Но с тебя благодарность. Сам знаешь, врачи шоколад не пьют.