Желтая гора - стр. 1

Марина поднималась по крутой тропинке, петляющей в густых зарослях кизила, между кустов отчаянно цеплявшегося за рукава терновника. Путь ее лежал к роднику. Тропинка была узкая и скользкая после осеннего затяжного дождя.

Женщина шла, сосредоточенно глядя под ноги, нагибаясь под сросшимися ветвями лесных деревьев, стараясь не попасть под неожиданный душ.

Внезапно перед ней возникла старуха с видавшим виды эмалированным бидоном в некогда ярких васильках, поблекших от времени. Марина посторонилась, уступая дорогу, сойдя с узкой тропы, но старуха посмотрела на нее внимательно, как будто узнала в ней знакомую, и не поспешила пройти. Поставила свой бидон под ноги, достала из-за пазухи линялый скомканный платок и принялась неторопливо обтирать лицо, заправлять выбившиеся седые прядки волос под косынку, не сводя с встречной любопытного взгляда. Такого пристального, что Марине на секунду стало не по себе, и она передернула плечами, как будто пробежал ветерок по ветвям деревьев и стряхнул с листьев ей за шиворот студеные капли дождя.

– Здравствуйте, – сказала она, понимая, что так просто уйти не удастся, очевидно, дефицит общения, а не только тяжелый бидон заставил старушку притормозить.

– Ну, здравствуй, – снисходительно ответила та, с высоты своих лет обращаясь к незнакомке по-свойски. Марина не любила фамильярности, но при таких обстоятельствах, бог с тобой, бабуля, только проходи скорее. Но старуха словно не замечала ее устремленного взгляда поверх своей седой головы, нетерпеливо переминающихся ног, готовых к последнему рывку наверх к желанному роднику, и неожиданно спросила:

– Это вроде ты на Желтой Горе недавно дом поставила?

– Вроде я, – не успев удивиться, ответила Марина.

– Ну и как тебе там живется? В месте Силы-то? Не одолевает она тебя? Справляешься? – вкрадчиво поинтересовалась старуха.

– А с чем справляться? – удивилась неожиданному вопросу Марина. – Место же силы, не место слабости.

И рассмеялась звонко.

Потревоженная ее смехом, с дерева вспорхнула крупная лесная птица и, громко хлопая крыльями, устремилась прочь.

– Зря смеешься, деточка! Покрутит она тебя, гора-то. Ох и покрутит, ну-ну, поживешь – узнаешь, – многозначительно произнесла старуха, взяла свой бидон с тяжелым протяжным вздохом и поплыла вниз под горку, покачиваясь, балансируя, отставив сухонькую жилистую руку, держа равновесие.

«Деточка» не успела опомниться, как пророчица скрылась за поворотом. Как будто ее и не было.

Марина запоздало покачала головой в удивлении. Но через несколько минут уже выкинула из своих мыслей странную встречу, отворяя родник, сдвигая чугунную плиту с емкости, кем-то заботливо когда-то врытую вокруг фонтанчика, бьющего из-под земли живой водой. Встала на колени и, опустив свою флягу в родник, набрала воды.

Дома, уже готовясь ко сну, вспомнила встречу со старухой. «Место силы, место силы», – повторяла задумчиво Марина, как бы взвешивая мысленно и рассматривая со всех сторон неожиданные слова, услышанные в лесу. «И почему я не поинтересовалась, что старушка имела в виду? Ведь ясно же, что хотела поболтать со мной, – запоздало сожалела Марина. – Ну ладно, завтра пойду в это же время и наверняка встречу ее снова!»

Но ни завтра, ни послезавтра, ни через неделю и даже ни через год, Марина ее не встретила. Откуда странница пришла и куда ушла, неизвестно. Наверное, из параллельной реальности – не найдя внятного объяснения, решила Марина. Но очень скоро вспомнила старухино пророчество: «Ох и покрутит тебя гора!» И поняла, что у норовистой Желтой Горы довольно сложный характер, и людей, которые имели неосторожность поселиться на ней, она серьезно испытывает. И тех, кто не проходит испытание, гора просто сбрасывает с лица своей земли навсегда! Но обо всем по порядку…

Дмитрий – несчастный, счастливый, свободный художник – уж десять лет как начал строить дом на Желтой. Но по сей день не мог закончить свой архитектурный «шедевр». Одноэтажное строение девять на двенадцать под шиферной крышей за все это время почти не изменилось. И только сетка рабица, окружавшая его территорию и просевшая от времени, заботливо поправляемая хозяином, как-то странно двигалась, словно живое существо, с каждым годом прибавляя по метру земли вокруг дома. Видя, что никого «шагающая» изгородь пока не волнует, художник все расширял и расширял «свои» угодья. Позади его дома сразу начинался заповедник с огромными роскошными соснами, елями, можжевеловой рощей и родниками. Впереди, в метрах пятидесяти – глубокий ров, как старый шрам на теле Желтой, заросший мелким кустарником, шиповником и осинками.