Железо - стр. 30

Если воины не подыгрывали ребячливым фантазиям своего военачальника, то нарезали круги по манежу в полной экипировке, боролись друг с другом на песке, устраивали забеги на лошадях, швыряли кинжалы в одинокий и ссохшийся дуб или, что происходило куда чаще всего остального, смаковали подробности своей охоты на женщин.

Беспредел воинов не был узаконен вождем – люди бы это попросту не приняли. Но он и остальные советники охотно закрывали глаза на ежедневные домогательства со стороны взвода – при условии, что это не происходило в открытую, и в произошедшем появлялась хотя бы малейшая возможность усомниться. Женщин молодых и старых, повенчанных и вдов, девственниц и даже давно переставших кровоточить подкупали, одурачивали, шантажировали, угрожали им и в крайнем случае, если не срабатывало все остальное, молча насиловали чуть ли не за первым же поворотом тропы в кукурузном поле.

Возмездие редко настигало воинов, да и если оно происходило, то было фальшивым – насильника якобы бросали в яму на несколько лун, без возможности его проведать, хотя на деле тот продолжал вкушать свободу, пусть и с некоторыми территориальными ограничениями. Но вне зависимости от того, наказывались воины или же их вину не удавалось подтвердить, если об этих происшествиях заговаривали в племени уж слишком часто, негодование людей начинало плескать за край – чего конечно же вождю совсем не было нужно. Домогательства на какое-то время сводились на нет, но вскоре с новой силой возобновлялись.

Прошло много-много зим и взвод, практически неизменный с той самой поры, как Пу-Отано засел в Скальном Дворце, а Бидзиил – в Материнском Даре, выработал безошибочное чутье на слабину женщин. Они трезво взвешивали все риски и старались действовать без шума и грязи – по сути, это было единственным, в чем воины за столько времени стали искусны. В остальном же они так и остались увальнями в железе, обросшими мышцами и жиром, злоупотребляющие силой и властью перед теми, кого они якобы поклялись защищать от незримого врага. Но никаких врагов не было. Это знал Жигалан. Это знали и все остальные гогочущие мужчины в кирасах.

Но в то же время Жигалан не знал, зачем вообще были нужны эти тренировки чуть свет. Конечно, тут напрашивалось очевидное объяснение – чтобы люду в своих убогих лачугах было спокойнее, а тем, кто в этих самых вшивых лачугах мыслят переворот – наоборот, тревожнее, от того что воины всегда в ударе. Но ведь манеж скрыт от их глаз. Узкий хребет Материнского Дара загораживал его от остального племени – сюда захаживали только водоносы, да конюхи. Как утверждал Замечающий Красоту, чтобы держать люд в страхе, достаточно было просто держать ладонь на рукояти акинака. А порой было достаточно одного лишь вида раскормленного брюха Макхаки, в котором сил было куда больше, чем в полудохлых телах соплеменников. Вся задача воинов сводилась к одному – просто быть на глазах людей. А просто быть было скучно. Но мужчины давно нашли, чем себя занять.