Железный пар - стр. 23
Бедная крошка, дитя неприглядной судьбы! Такая дивная, и такое внутреннее горе – какой трагический разлад! Мир за окном развёрнут перед ней на всё пространство переулка (из фонаря ей видно поперёк и вдоль), наполнен воздухом и светел (когда небо ясно), а она прикована цепями своей болезни к креслу и его колёсам! Поэтому она все время с книгой. Ведь в книгах – выдумки, там живут мечты, и можно вообразить себя счастливой героиней, порхающей по лугу парка с художественной скульптурой и фонтаном. Как ей помочь? Возможно ли? Должно быть, невозможно. Её бы, такую прелесть нежной красоты, наверное, давно бы излечили, если бы только доктора могли. А излечить её нельзя. Никак нельзя. Да что, вообще, умеют доктора? Брать взятки, разве что, и прописывать куриной лапой лекарства за, выражаясь прямо, мзду от фармацевта-жулика – хозяина этой циничной в обнажённом виде медицинской отрасли. (Про то, что могут мучить, как (страшно вспомнить) Григорий, и не говорю.) Был случай. С утра отстоял в регистратуре очередь за талоном. Попал, наконец, на приём к врачу, чтоб разобраться с зубом, который состарился вместе со мной, а этот оборотень в халате (белом) просит денег за материалы и лекарства – поверх ему положенной зарплаты!..
О чём я? Да – что можно сделать? Пожалуй, ей будет не настолько одиноко и злополучная печаль покажется не так горька, если и мир за окном откроет ей своё несовершенство. Несовершенство и… червоточивость. Её, червоточивости, и так кругом полно, но надо бы представить прямо здесь, на улице, под фонарём, чтоб стало очевидно. Хотя бы и в моём лице… Нет, не хотя бы – именно в моём! Придумать надо так, чтоб мне явиться перед этим несравненным взором плачевным и отверженным изгоем, лучше – калекой в гипсе. На худой конец… не знаю уж и кем. Второй, фигурно говоря, рукавицей к паре. Да, это всё, что я могу от сердца сделать. Обязан даже сделать, чтобы развеять мрачную печаль над этим неземным творением, которое не в состоянии найти ни с кем сродства, поскольку у теперешнего человека душа и разум очутились в полном подчинении у низменного органа – желудка.
Подумать надо хорошо на эту тему – как именно утешить и помочь. Подумаю, и что-то непременно созреет в голове, где не напрасно ум человека свил своё гнездо. Хотя, если взглянуть в масштабе бедствий, виновником которых он (человек) стал, – напрасно. За это весь род людской теперь обязан дать ответ. И дать неумолимо! И знать об этом – ведь справедливо говорится, что в борьбе с преступностью и язвами порока первую скрипку следует играть не суровости расплаты, а неизбежности её. Иной раз такие кары подлецам и ворам рисует в красках приходящий в мои мысли тот – четвёртый, которого, как и третьего, стыжусь, что… Сгинь! Изыди!