Железный бульвар - стр. 25
Короче, отрицательная была тетка. В то время как В.И., мы уверены, совершенно наоборот. Ничего общего.
Кроме юбки.
Не то чтобы советский человек был от природы феминист, с позволения сказать, ясный сокол. Вот прямо сейчас, пока я вывожу этот текст, московский вельможа по радио произносит:
– В слове «мужчина» заложены «муж» и «чин»!
Это он от большого, значит, ума так мотивирует необходимость сохранения рекрутской повинности на веки вечные. По умолчанию получается, что чин – как бы половой признак, и чуть ли не первичный.
Питерские тоже хороши. Редакция одной газеты явилась на праздник, хором скандируя:
– Не все бабы – дуры!
Опять-таки по умолчанию допуская, что есть, есть у нас (в отсталых, конечно, слоях) – как родимое пятно социализма, идиотский предрассудок насчет классовой принадлежности несушек.
И с отвагой, как бы крамольной, возражая победоносно: нет! отнюдь не все! чины дают не только вашему полу! вот и наша наконец взяла!
Собственно, в этом и пафос торжества, повод к умилению сердец: доверие к власти, во что бы она, душенька, ни рядилась, чем бы ни прикрывала свое средоточие.
И административный ресурс тут ни при чем: свободное волеизлияние коллективного бессознательного. Постороннему, и точно, удивительно: с какого перепугу гордые правнуки крепостных козодоев рифмуют номенклатуру демократической республики с фигурами самодержавных самодуров и самодур, к тому же отбирая наиболее отчаянных?
Но мы, люди местные, на это отвечаем с достоинством: таков наш организм! Национальная мечта о ведре и палке. Безродный верхогляд ляпнет сплеча: Петр, дескать, пил, а Екатерина была слаба на передок. Но народная мифология конкретна, как истина: Первый Петр был Великий, потому что запросто мог выпить ведро, а за коррупцию колотил генералов дубинкой. Екатерина – хоть и Вторая, но тоже Великая, потому как ее генералы обладали такими рычагами (власти), что вздевали на них полные ведра.
Кстати, юбка, если вдуматься, ведру несколько сродни.
Но идеальным правителем, вот увидите, – и тоже Великим! – рано или поздно провозгласят все-таки Николая Палкина: при нем был порядок!
Хотя тоже разъезжали среди ликующих толп колесницы с живыми картинами.
Только их мне в День города и не хватало. Приходилось воображать: вот, скажем, Григорий Орлов с табакеркой – объявляет Петру II импичмент. Вот Потемкин в темных очках – естественно, с ведром. Вот депутация петербургских обывателей – разумеется, на коленях и с плакатами: «Спасибо за счастливое детство!» – «За беспокойную старость!» – «За рачительное ЖКХ!» – «За помрачительные тарифы!» Вокруг крылатые купидоны правопорядка. На заднем плане – назидательная карикатура: иждивенецпенсионер (желательно – смуглый, с большим носом) и крупно подпись: