Железное пламя - стр. 4
Имоджен приложила палец к губам и жестом предложила мне встать между ней и Боди. Я подошла, заметив, что, пока я была без сознания, стриженые волосы Имоджен стали еще более ярко-розовыми. Очевидно, она чувствовала себя здесь как дома. И Боди тоже. О недавнем сражении напоминали только перевязь, фиксирующая сломанную руку Боди, и рассеченная губа Имоджен.
– Кто-то должен констатировать очевидное, – сказал пожилой мужчина с повязкой на глазу и ястребиным носом. Он сидел на дальнем краю стола, который протянулся во всю длину огромной комнаты, высотой в два этажа. Редеющие седые волосы обрамляли его загорелое, обветренное лицо, изборожденное глубокими морщинами, а двойной подбородок низко свисал, как у антилопы гну. Он откинулся в кресле, положив ладонь на большой круглый живот.
За столом легко разместилось бы и тридцать человек, но сейчас за ним сидели только пятеро всадников, все в один ряд, и все смотрели в противоположную от двери сторону. Нас они не могли увидеть, разве что кто-то решил бы обернуться. Однако никто не решил. Бреннан расхаживал перед всадниками туда и обратно, но тоже не замечал нас.
Сердце застучало быстро и будто в самом горле, и я осознала, что мне понадобится некоторое время… чтобы привыкнуть к тому, что Бреннан жив. Каким-то образом это был одновременно мой брат, которого я знала, и абсолютно другой человек. И все же он здесь – живет, ходит, дышит и смотрит в этот самый миг на карту Континента, висящую на длинной стене и лишь немногим уступающую по размерам карте в зале инструктажа нашей академии.
А еще напротив карты, опираясь одной рукой на спинку большого кресла, стоит Ксейден и тоже смотрит на людей за столом.
Он хорошо выглядит, даже несмотря на синяки под глазами от недосыпа, ярко выделяющиеся на смуглой коже. Высокие скулы, темные глаза – которые обычно смягчаются, встречаясь с моими, – шрам, рассекающий бровь и заканчивающийся под глазом, витиеватая мерцающая метка отступника, виднеющаяся из-под воротника, и резкая линия рта, который я знаю так же хорошо, как и собственный… Все это делает его совершенным, идеальным в моих глазах, а ведь это только лицо. Что уж говорить о теле, которое в чем-то еще круче лица, а уж то, как он пользуется им, держа меня в объятиях…
Нет. Я тряхнула головой, обрывая эти сладкие мысли. Ксейден может быть сколь угодно красивым, сильным и ужасающе смертоносным – как ни странно, это ужасно меня заводит, – но я не верю, что он способен сказать мне правду о… Да о чем угодно. Это сильно ранит, учитывая, насколько фатально я в него влюблена.