Железная жаба - стр. 1

«…Существует апокриф Его детства и юности, где отчасти объяснено, почему Он назвался „Железной Жабой“. Согласно апокрифу Его отцом был сирота Хулио, попавший в СССР вместе с другими испанскими детьми незадолго до начала Второй мировой. Малыша Хулио усыновил некто Моисей Жабман, посему вплоть до 1974 г. от Р.Х. Его отец звался Хулио Моисеевичем Жабманом.

В середине 70-х в Советском Союзе производился обмен паспортов, во время которого с Его отцом приключился следующий казус: рассеянная паспортистка в графе «фамилия» написала ошибочное «Жаббов» (именно так – с двумя «б»), а в графе «национальность» вместо правильного «баск» автоматически чиркнула – «русский». Будучи человеком крайне стеснительным, Хулио Моисеевич не решился скандалить и стал русским по фамилии Жаббов.

В апокрифе сказано, что фамилия Его матери – Железняк. Возможно, родившая Его женщина являлась прапраправнучкой запорожского казака Максима Железняка, одного из руководителей крестьянского восстания против польской шляхты в 1768 г. от Р.Х. По другой версии Его мать была правнучкой примкнувшего к большевикам анархиста, известного как «матрос Железняк», коему приписывают историческую фразу: «Караул устал, Учредительное собрание распущено».

Хулио Моисеевич женился на гражданке Железняк, будучи в преклонных летах и уже задумываясь о вечном. Она же, напротив, была молода, энергична и меркантильна. Являясь так называемой лимитчицей, в качестве приданого она имела лишь девственность, коей весьма дорожила и которую отдала седовласому романтику Жаббову в обмен на штамп о московской прописке. Она не собиралась беременеть, однако свершилось, и Он был зачат утром после утомительной для пожилого супруга первой брачной ночи. Вопреки воле Его матери, в память о добром отчиме, престарелый отец нарек сына Моисеем.

Через год после Его рождения гражданка Железняк забеременела вторично, якобы от афроамериканца, расторгла брак с Жаббовым, бросила сына и уехала на п.м.ж. в США. Однако сентиментальный Хулио Моисеевич, воистину чудом доживший до дня совершеннолетия отпрыска, настоял, чтобы юноша взял двойную фамилию: Железняк-Жаббов.

Некоторые биографы Железной Жабы утверждают, дескать, Ему жилось несладко на планете Земля по причине необычности звучания для среднерусского уха словосочетания «Моисей Хульевич Железняк-Жаббов». Между тем лично я, посвятивший большую часть жизни изучению Его времени, доводы этих некоторых искренне не понимаю и оттого отказываюсь принимать к сведению…»

Из монографии Анонимного Автора «Житие Железной Жабы», изданной в 213 г. от Р.Ж.Ж. на средства Ц.Ж.Ж.

Я сидел в гордом одиночестве, лицом к входной двери пустого ностальжи-бара «Москва». На полированном столе передо мной стояли ополовиненный бокал с пивом «Очаково», игровая система модели «Че» и пепельница. В пепельнице смердил такой же одинокий, как я, окурок «Золотой Явы». Точнее – смятый фильтр с обуглившимися краями. За одну-единственную настоящую сигарету с Планеты Предков я заплатил аж целых десять юксов. А за бокал натурального земного пива отдал пятнашку. Офигенно дорого! Для сравнения: «Че» со всеми наворотами оценивается фирмой-производительницей в 12,04 юксика. Моя же игровая система, лишенная всяческих прибамбасов, стоит и того дешевле. Я – чемпион, мне разрешается пользоваться игрушкой только в базовой комплектации. Как и большинство игроков-профи, я верю в приметы, главнейшая из которых гласит, что накануне Большой Игры надобно ликовать, транжирить бабло, иначе завтра фигу-две повезет. Электронные деньги, они как вода – любят журчать весело и сторонятся тухлых омутов.