Железная леди - стр. 26
– Шляпная булавка?
– Не нужно скептицизма, дорогая Нелл. Во многих случаях я успешно использовала шляпные булавки для защиты. Семь – десять дюймов заостренной стали не стоит недооценивать, особенно если опустить кончик в токсичное вещество. Шляпные булавки – все равно что миниатюрные рапиры, и часто лучшая защита для женщины. Почему бы не использовать их для нападения на мужчину?
– Никогда не рассматривала шляпную булавку как смертельное оружие, – призналась я, – но ведь я смотрю на мир невинным взором дочки священника. – При этом заявлении Люцифер сузил свои изумрудные глаза и запрыгнул мне на колени, где победно забил хвостом. – Почему этой твари обязательно тереться о мою юбку?
– Вероятно, невинные дочки священника столь же привлекательны для котов, как и для таинственных незнакомцев.
– Ну ясно, ты все никак не успокоишься! – вспылила я. – А ведь так и не сказала мне, выживет он или умрет.
– Я знаю не больше доктора Мерсенне, Нелл. – Ирен затянулась сигаретой, затем поднялась и улыбнулась мне, глядя сверху вниз: – Но одно я знаю точно: смуглый джентльмен наверху нуждается в постоянном внимании. Нам придется ухаживать за ним по очереди – тебе, Софи и мне.
– Я тоже могу подежурить, – сообщил Годфри, который проводил доктора и вернулся. – Кто пойдет первым?
Они стояли передо мной плечом к плечу, мои прекрасные друзья, и ласково смотрели на меня.
– Вероятно, сначала Нелл, – наконец предложила Ирен. – В конце концов, человек обращался к ней.
Невольно я так резко вскочила, что Люцифер свалился на пол с яростным шипением. На этот звук эхом отозвался из клетки попугай Казанова, но никакой шум не мог заглушить океанского шквала моего внутреннего смятения.
Комната больного всегда напоминает мне всенощную, на которую еще никто не пришел. Печаль от близкого соседства с болезнью, без сомнения, обусловлена моим прошлым дочери священника. С ранних лет я старалась быть полезной отцу и его пастве, и забота о страждущих являлась одним из дел, которое мог выполнять ребенок.
Стоило лишь задернуть шторы при дневном свете и расстелить постель, как наша веселая спаленка наверху приобрела слегка зловещий вид. Керосиновая лампа на комоде струила мягкий свет, которого едва хватало, чтобы различить фигуру лежащего в кровати.
– Он выглядит совсем по-другому, – пробормотала я, на всякий случай держась на расстоянии.
– Восхитительная личность, – произнесла Ирен; в ее голосе затрепетали драматические нотки.
– Как ты можешь судить? Ты ровным счетом ничего о нем не знаешь.
Ее глаза янтарно-карего цвета заискрились.