Желанный подарок - стр. 20

– Конечно.

– Не звони мне, пожалуйста. Никогда! И если вдруг встретимся, сделай вид, что мы не знакомы.

Выскакиваю из машины и мчусь прочь. Как можно быстрее и как можно дальше.

Хорошо, что уже темно и обида на моем лице не читается прохожими. Избегая освещенных мест, прячусь в подворотне. Зажав кулак зубами, глушу в себе рыдания.

Я жутко завидую жене Никиты и его дочери, что его они видят и будут видеть намного чаще, чем я.

«На таких, как ты, не женятся. Такими только пользуются» – звучат в голове убийственные слова Калинина.

10. 9. Никита. Маленькая кулинарка

9. Никита. Маленькая кулинарка

Дочь, сгорбившись, сидит на кровати в своей комнате. К груди прижат любимый заяц. Лицо зареванное.

Опускаюсь перед ней на корточки.

– Привет, котенок, – заглядывая в мокрые глазки, глажу коленочки в белых колготках. – Что за ниагарский водопад у моей красавицы?

Всхлипывает.

– Мы немного поссорились, – за моей спиной материализовалась Анжелика. – Но уже помирились, правда, Ксюшенька? – голос добренький, но я чувствую в нем некую нервозность. Лика садится на кровать, прижимает малышку к своему боку. – Девочки иногда ссорятся, но потом обязательно мирятся. Мы же с тобой уже помирились, помнишь?

О, сколько фальши чувствую в женушке.

– Нет, – Ксюха, недовольно сопя, ведет плечиком, чтобы сбросить с себя ее руку, отворачивается от Лики.

Камень в груди увеличивается до размеров булыжника. Одну девушку обидел, тут другая страдает не меньше.

Кидаю на жену грозный взгляд.

– Анжелика, подожди меня в кабинете.

– Слушайте, дорогие мои, – приторно-сладким голосом запела Лика, аж зубы заныли от ее интонации, – а пойдемте все вместе чай пить? Ксюша, мы же с тобой тортик вкусный–превкусный купили, помнишь? Пойдем папу угощать.

– Нет, – упрямо сопит дочь.

– Подожди. Меня. В кабинете, – чеканю слова, чтобы до Лики наконец дошел посыл.

– А чай?..

– Лика! – рявкаю.

Фыркнув, подскакивает с кровати, при этом гневно сверкнув в сторону дочки глазами. Уходит.

Провожаю ее тяжелым взглядом до тех пор, пока за ней не закрылась дверь.

– Ксюш, расскажешь?

Кроха шмыгает носом. В груди щемит. Слезы дочери режут на лоскутки внутренности. Глушу в себе чувство вины – я там с Тиной душу свою реанимировал, а тут моя малышка от мачехи выхватывала.

Сажусь на кроватку, перетягиваю дочь себе на колени, обнимаю ее вместе с ее зайцем.

– Мне было скучно и я лешила испечь тебе толт, – жалобно тянет малышка. – А она не лазлешила.

Ксюша ни разу не назвала Лику мамой.

– Почему не разрешила?

– Сказала, что она занята, а сама по телефону с кем–то болтала.