Желание - стр. 2
- На сером и грязь не видна, - поддержал ее Сергей.
Вздохнув, я отправилась в туалет приводить себя в порядок. Сняла юбку и постирала ее под холодной водой. На ней появилось огромное мокрое пятно. Я не рискнула посмотреть на себя в зеркало.
Спасла Елена Павловна, одолжив одну из своих длинных тряпок, доходящую мне до пят.
Незадавшийся с утра день решил добить меня. Распахивая окно, я неосторожно опрокинула на пол любимый цветок Семена Петровича. Пока я сгребала землю в совок, наслушалась о себе «добрых» слов, из которых «неловкая курица» было самым мягким.
Потом я запуталась в длинной юбке и, пытаясь не упасть, опрокинула совок с землей прямо на стол обалдевшему Сергею. Его недавно распечатанный квартальный отчет стал похож на грядку с огурцами. Сергей взревел, матерясь, Елена Павловна захихикала, а я выскочила из кабинета как ошпаренная.
Когда вернулась, оказалось, Сергей уже навел порядок на столе и заново распечатал отчет. На меня покосился с опаской, но ничего не сказал.
Зато сказал Семен Петрович, в пух и прах раскритиковав мою работу. Заставил переделывать. Новая версия его совсем не устроила, пришлось вернуться к прежней, которую он с гордым видом понес руководству.
Пришел через полчаса довольным, как слон, и принялся расхваливать себя. Какой он умница и талантище. Любой, даже самый сложный отчет, ему по плечу. Мне было обидно до слез. Работу делала я, а похвалы, премии и повышения получал он.
Семен Петрович в очередной раз намекнул всем, что собирается на пенсию. Правда, он уже несколько лет намекал, задавая риторические вопросы о преемнике. Сергей при этом гордо вытягивался в офисном кресле. Чем не начальник!
Остаток рабочего дня прошел без происшествий. Переодевшись в высохшую юбку, я отправилась домой. Я снимала дешевую квартиру на окраине города. Жить с родителями не могла, а денег катастрофически не хватало. Однушка стала неожиданным спасением. Не помню, как я вышла на хозяев - молодую пару, но отчаянно ухватилась за этот вариант. Я жила в ней одна и именовала свое состояние “желанной свободой”.
Родственники считали меня феминисткой, на дух не переносящей мужчин. Коллеги на работе полагали, что я, как большой ребенок, витаю в облаках, и мне пока рано начинать серьезные отношения.
Родители, желавшие склеить мое женское счастье, одно время стали устраивать свидания вслепую. На этих встречах каждый последующий жених казался ужаснее предыдущего. Лысеющие, с отвисшими животами, громко хохочущие над моими глупыми шутками мужчины вызывали чувство отвращения. Наконец, мне это надоело, и я попросила их остановиться.