Жаждущие престола - стр. 48
Сапега усмехнулся. Король положил ногу на ногу, прищурил серые глаза.
– Слушаю.
– Я прибыл от царицы Марфы, инокини, последней жены великого государя Иоанна. Теперь она в Москве и, как мать царя Димитрия Ивановича, живет в лучших палатах монастыря, рядом с царским дворцом. Я прислан, чтобы сообщить от ее имени: царь Димитрий Иванович, которому Польша помогла взойти на престол, не является ее сыном. Димитрий умер в семилетнем возрасте от несчастного случая либо от руки убийцы, посланного Годуновым. Это истинная правда. Человек, правящий Московией под именем «Димитрий», ей неизвестен.
– Это все, что вам поручено сообщить?
– Да, Ваше Величество.
– Я учту столь ценное сообщение. Вы свободны и можете ехать в Москву. Йонтек, проводи господина Карлсона до конца парковой аллеи нашего дворца.
Когда швед и широколицый в плаще с пелериной покинули секретный кабинет Сигизмунда, Лев Сапега сказал презрительно:
– Бородатый индюк говорил торжественно, как будто он принес нам святое правозвестие.
– Не очень приятно слышать грязноватое откровение, которое уже знаешь.
– Главное, вряд ли мы разберемся, Ваше Величество, кто действительно послал московского шведа с этой давнишней сплетней. Мнимая ли мать царя Димитрия…
– Она дурра, что ли? Непохоже.
– Может быть, заговорщики-бояре начали снова расшатывать трон…
– Как бы то ни было, Димитрий обещал начать войну с турками и жениться на польке-католичке…
Следующим утром служители дворцового парка нашли в конце аллеи труп бородатого мужчины. Его положили на тележку и увезли.
Пан Мнишек хмуро смотрел на подарки «Димитрия Ивановича».
Власьев передал его слуге узду великолепного аргамака с блестящей сбруей и золоченым седлом. Конь был тонконог, статен, редкой игреневой масти. Затем достали из рундука[50] роскошную соболью шубу и прочие дорогие вещи: серебряные чаши, серебряные блюда, золоченые баклаги и графины венецейского цветного стекла. Наконец, русские бархатные ферязи и шелковые кафтаны с гранеными пуговицами, сабли, кинжалы с золотой насечкой и ножнами в самоцветах.
– Да, это хорошо, – сказал Мнишек недовольно. – А деньги?
– Десять тысяч золотом. – Афанасий вложил в широкую ладонь пана Мнишека тяжко брякнувший кожаный кошель.
Однако ясновельможный тесть еще препирался с царским послом и просветлел, лишь узнав, что все это только «на дорогу».
– А основное? – спросил Мнишек и махнул с деланой беспечностью. – Ладно, обговорим в Москве.
Для Марины из посольских сум явилась резная шкатулка с драгоценностями. Девушка была поражена: таких украшений она еще никогда не видела. Также не скрывала восторга ее подруга Барбара Казановская: «Марина, ты будешь настоящей царицей!» Служанки ахали и всплескивали руками.