Жажда - стр. 54

Мы шли по ломкой сухой траве, шуршавшей от наших прикосновений.

– Здесь, судя по всему, были ворота, – заметил Козловский спустя минуту. – Видите эти возвышения с обеих сторон? – он указал на едва различимые неровности почвы. – Давайте пройдем к дому, вернее, к тому месту, где он стоял.

Я кивнул.

На какое-то мгновение мне показалось, что все это со мной уже происходило, но такое ощущение быстро прошло. Остался лишь неприятный осадок.

Высокие стебли цеплялись за ноги, мешали идти. Трава словно старалась задержать наше продвижение. Будь я более впечатлительным, непременно вообразил бы, что она недовольна нашим вторжением.

Мы с трудом добрались до луга, заросшего бурьяном, чертополохом и прочими сорняками.

– Думаю, это здесь, – объявил Козловский. – Если что и осталось от дома, то фундамент. Он, судя по всему, теперь уже под землей. Полагаю, утром, когда солнечные лучи падают косо и тени достаточно глубоки, откуда-нибудь сверху можно разглядеть его очертания.

Я двинулся вокруг того места, где двести лет назад еще стоял большой и богатый княжеский дом. Сам ли он рассыпался за это время или его разрушили люди? Мне казалось, что древняя постройка могла бы выдержать пару веков.

– Вы не знаете, дом был каменный? – спросил я Козловского.

Тот улыбнулся как-то едва ли не снисходительно и ответил:

– Разумеется. Род Вышинских всегда был весьма богат. Я ознакомился с состоянием их банковского счета прежде, чем наша фирма согласилась выступить посредником в этой сделке. Платежеспособность – первое, что мы проверяем, когда к нам обращаются люди. Особенно если они называют себя титулованными особами.

– Почему?

– Встречаются мошенники, которые считают, что таким образом могут завоевать наше полное доверие, – пояснил Козловский.

– Понятно.

Разумеется, я не раз слышал о подобных случаях. Мы изучали разные способы незаконного изъятия денег и ценностей, чтобы иметь представление о том, чего можно ждать от преступников. Поэтому объяснение Козловского меня нисколько не удивило.

Я прошел еще немного, обернулся и проговорил:

– Я вот чего не понимаю. Неужели каменный дом мог сам по себе так вот основательно разрушиться всего-то за двести лет? Ведь он буквально сровнялся с землей.

Козловский развел руками и сказал:

– На это я вам ответить не могу. Я не местный, да и продаю не дом, а участок. Полагаю, надо расспросить жителей Кленовой рощи. Если здание было разрушено специально, то кто-нибудь наверняка об этом вспомнит. Но кому могло понадобиться сносить чужой дом? Ведь сделать это совсем не просто. Нужно заплатить рабочим, потом вывезти обломки. Конечно, за такой срок они могли зарасти травой, но место выглядит довольно ровным. Едва ли под слоем земли найдутся обрушенные стены.