Жажда - стр. 3
Разве это не говорит о нестойкости человеческого духа? Голод, эпидемии, нищета и всеобщее уныние становятся благоприятной почвой для фобий, обычно таящихся в подсознании. Современный мир развивается в промышленном направлении. Прогресс дает нам машины, которые помогают загнать подальше наши древние тайные страхи. Но стоит чуть дать слабину, и все скрытое выплескивается наружу, погружает человеческое естество в пучину первобытного хаоса и ужаса.
Кажется, я увлекся, цитируя по памяти положения одной из тех модных статей, великое множество которых печатается в наше время где угодно. Вдохновителем современных психиатров считается австриец Сигизмунд Фройд. По крайней мере, так мне говорил наш патологоанатом Карл Иванович.
Впрочем, справедливости ради следует заметить, что в океане массового психоза все же оставались островки благоразумия. Одним из них было Петербургское полицейское управление, где к сообщениям об убийствах в Кленовой роще отнеслись профессионально. Да, нашего брата следователя, привыкшего ко всему, трудно вывести из себя, так что всеобщая паника не коснулась уголовного отдела.
Итак, меня назначили вести расследование смертей в деревне. Многие коллеги мне завидовали. Они с удовольствием покинули бы Петербург и отправились в Кленовую рощу, где, по крайней мере, пыль не висит в воздухе, а от зданий, набережных и мостовых не исходит жар.
Я знал, почему выбор начальства пал на меня. Отнюдь не из-за того, что мне прежде не раз доводилось раскрывать сложные и громкие дела. Дни былой славы миновали. Я загубил свою репутацию, злоупотребляя горячительными напитками. Из управления меня не вышвырнули, памятуя былые заслуги, однако же не жалели. Проще говоря, решили, что если я не справлюсь, то всю вину можно будет легко свалить на меня. В случае неудачи я должен был стать козлом отпущения и с громким треском вылететь со службы.
Признаться, мне было все равно, какая участь постигнет меня. Со смертью Маши и Олежки из моей жизни ушло очень многое. Пусть я в конце концов и бросил пить, однако оправиться от потери семьи полностью не сумел.
Все же я понимал, почему амбициозные коллеги мне завидовали. Вместо того чтобы киснуть в душном управлении, я отправлялся расследовать дело, за несколько дней ставшее сенсацией. О нем писали не только петербургские газеты. Если бы мне удалось его распутать, то я наверняка получил бы «прощение» всех грехов. Возможно, даже повышение по службе. Мои товарищи мечтали сделать карьеру, прославиться, стать героями хроник. Иначе говоря – повторить мой давешний успех.