Жажда - стр. 22

– Но теперь все в порядке? – прозвучал второй голос, сильно приглушенный. – Он знает… убил эту графиню?

Собеседники удалились, и голоса стихли.

Я сел на кровать. Признаться, все это произвело на меня крайне неприятное впечатление. В словах субъектов, неизвестных мне, было что-то зловещее, отдающее готовящимся преступлением.

Я смотрел на пламя свечи и размышлял.

Что могли означать обрывки фраз, подслушанные мной? Кто были эти люди и о чем они говорили? Вдруг их разговор касался меня? По крайней мере, в нем упоминалось убийство. Я ехал расследовать его. Сегодня мне рассказывал о нем лесничий.

Может, под окном были именно он и тот человек, с которым ему нужно было здесь встретиться? Фигурой Бродков вполне походил на одного из собеседников. Да и шляпа показалась мне знакомой.

Правда, лесничий сказал, что не может ехать с нами в Кленовую рощу потому, что у него назначена встреча с человеком, который еще в пути. Следовательно, она не должна была состояться сегодня ночью. Впрочем, ничто не мешало ему соврать. Вполне возможно, что Бродков просто не хотел с нами ехать и придумал отговорку.

С другой стороны, если под окном был он, а речь шла об убийстве Киршкневицкой и каторге, то те слова, которые я разобрал, вполне могут относиться ко мне. Вдруг Бродков каким-то образом пронюхал о приезде следователя, решил перехватить его на почтовой станции и убить? Правда, не совсем понятно, для чего, ведь полицейский пока не представляет для него опасности, но отбрасывать подобный вариант было бы легкомысленно и небезопасно. С другой стороны, если это предположение соответствует действительности, то Бродков, конечно, и есть преступник.

Впрочем, возможно и другое объяснение. Лесничий решил сбежать из Кленовой рощи, опасаясь быть ложно обвиненным, и встретился на почтовой станции с человеком, помогающим ему в этом.

Как бы то ни было, но, перед тем как лечь спать, я задвинул до упора щеколды на окне, проверил дверной замок, убедился в том, что он заперт, и на всякий случай придвинул к двери тяжелый платяной шкаф. Уж очень не хотелось мне быть зарезанным. Тем более прямо сейчас, даже не начав толком расследования.

Я лежал, плотно закрыв глаза и стараясь не думать о том, что может таиться в темноте. Это был не столько страх, сколько напряжение, от которого я никак не мог избавиться. Главное – думать о чем-то. Не давать мыслям возвращаться к мраку, окружающему меня.

Но уснуть мне не удалось. В шкафу, придвинутом к двери, что-то заскреблось. Я замер, прислушиваясь. Некое существо явственно царапало коготками по дереву. Затем очень тихо скрипнула дверца. Должно быть, мышь, решил я. Но лежать зажмурившись сил уже не было.