Жаркое рождество в Дубае - стр. 6
– Но вы можете быть уверенными в нашей платежеспособности, наша фирма располагает значительным имуществом, уже сейчас мы завезли компьютеров и средств связи на пятьдесят тысяч долларов, а в ближайшие дни активы утроятся, – я продолжал впустую сотрясать воздух, укрепляя зыбкую надежду агента. Для того, чтобы разбить ее вдребезги, окончательно и бесповоротно.
– К тому же, – я сделал паузу. – В пустыне путника приветливо встречают у каждого оазиса.
Это был пароль. Наступил момент истины. Ахмед Табба мог вызвать полицию, мог послать меня на три буквы или на все четыре стороны света, а мог превратиться в Анри.
Ситуация моделировалась в Центре по всем правилам теории игр, проигрывалась на компьютере с учетом известных нам факторов, и получалось, что шансы на успех составляют от шестидесяти до семидесяти процентов. Показывая компьютерную распечатку, Иван хлопал меня по плечу и оглушительно хохотал: «Ну вот, Маша, а ты боялась!»
Но здесь, «на холоде», как называется поле боя нелегального разведчика, даже если оно находится в жаре аравийской пустыни, тридцать—сорок процентов на неудачу воспринимаются совсем не так оптимистично, как в Москве. Особенно принимая во внимание роль неизвестных факторов, которых за семь лет могло накопиться немало. Если же учесть, что задница Ивана осталась на родине в комфортабельном кабинете, а моя находится в полной юрисдикции эмиратских властей, то ясно, кому из нас процент вероятного провала кажется мизерным, а кому – неоправданно большим.
Правда, предъявить обвинение мне практически невозможно. К тому же, если я через час не позвоню в посольство, то русского бизнесмена Горина начнут искать соотечественники. А они знают, откуда начинать поиски. Но… Силовое задержание, тюрьма, допросы, «детектор лжи», а возможно, и «сыворотка правды» – все это не способствует укреплению здоровья и нервной системы. К тому же неизвестно, как развернутся Миша и его посольские коллеги. Вдруг им «не представится возможным» сделать что-нибудь для моего освобождения!
Ахмед Табба сидел неподвижно, словно каменное изваяние. Только капли пота катились из-под клетчатого платка, нарушая представление о твердом сухом камне. Да выпученные глаза лихорадочно блестели, что у статуй, как правило, не наблюдается. Он явно не знал, что делать. Естественная реакция агента меня обрадовала: значит, местная контрразведка не входит в число неизвестных Центру факторов, определяющих поведение Анри.
Второй араб продолжал говорить по телефону. Я чуть понизил голос.
– Очевидно, мне надо представить дополнительные документы. А не поужинать ли нам сегодня в «Гранд Хайятте»? Там все и обсудим…