Жаркий сезон - стр. 6

Полина убирает письмо в карман, спрашивает:

– Кэрол?..

Морис уже взял газету, рассеянно просматривает первую страницу.

– Подруга Джеймса, – объясняет Тереза. – Кэрол… Морис, как ее фамилия? Впрочем, не важно. Они приедут в пятницу или в субботу, Морис?

– В субботу утром. – Морис откладывает газету, допивает кофе, идет к двери. – Итак, назад к станку. – Он глядит на Полину, улыбается одним уголком губ – его характерная, обезоруживающая улыбка. – А вы что сейчас шлифуете? Что-нибудь интересное?

– Не особенно, – отвечает Полина. В ее тоне звучит чуть заметное раздражение. Может быть, потому, что она распечатала следующее письмо и вытаскивает металлическую скобу, которой сшиты страницы, а это всегда нервирует.

Морис поднимается по лестнице. Обе женщины слышат, как закрывается дверь его кабинета. Полина успешно извлекла скрепку и теперь читает бурные объяснения автора, который в порыве чувств сшил страницы не по порядку. Она по-прежнему видит поверх текста лицо Мориса, словно Чеширского Кота, и думает о лицах – об их постоянном присутствии в мозгу. Лицо – образ такой же бесплотный, как интонации речи или походка. Лицо можно описать, но нельзя целиком передать словами.

У Мориса лицо треугольное. Лоб крупный, глаза широко расставленные, нос тонкий и острый. Плоские щеки сходятся к узкому подбородку. Волосы густые, каштановые, стоят шапкой. Слова дают представление о том, как Морис выглядит, и по ним можно составить фоторобот, но они не передают индивидуальности черт – того, благодаря чему каждый знающий Мориса может в любое мгновение вызвать в памяти его лицо, а Люк – узнать отца в толпе других людей и крикнуть: «Па!»

Лицо Люка – собрание ассоциаций. Полина видит Мориса в широко расставленных детских глазах. Видит нос Терезы и намек на ее изогнутые брови. Видит что-то от себя – то выражение, которое замечает в зеркале и временами в Люке, когда тот поворачивает голову и на нее смотрит. И еще – эхо своей матери и отблеск своего отца, а как-то раз поймала отзвук тетки, которую почти не знала, но запомнила ее своеобразную внешность по фотографии в семейном альбоме. Люк как будто примеряет эти черты и когда-нибудь со временем найдет им приемлемое сочетание.

У Терезы лицо овальное, кожа светлая, глаза темные, брови густые. Темно-каштановые волосы зачесаны назад и завязаны сзади лентой. Когда Полина глядит на дочь, то видит все это, а еще серьезное, чуть озабоченное выражение лица. Но одновременно она видит и другое, заметное только ей – призрачный отголосок себя, который каждый родитель ощущает в ребенке. Тереза и Полина непохожи: у Полины лицо шире, более плоское, рот крупнее, глаза – зеленовато-серые, волосы – медно-рыжие с проседью. И все равно этот отголосок есть – неуловимый, неформулирумый и в то же время неоспоримый. Вот она, думает Полина. Тереза. И в то же время я. И – никуда от этого не денешься – Гарри.