Жаркий сезон - стр. 15
– Морис, учитывая его теперешнюю сферу интересов, лучше других знает, что культ сельской неги – миф.
Полина вынуждена признать, что тут Морис прав. По весне треск газовых пушек, которым фермеры отпугивают птиц, будил женщину на заре и не давал ей расслабляться во время работы. Май – июнь относительно мирные, если не считать гомона птиц в разгар брачного сезона. А вот с середины июля начинается веселая жизнь. Вся округа наполняется ревом техники: ритмичным стуком сенокосилок, тяжелым гулом исполинских хлебоуборочных комбайнов, рычанием суетящихся на подхвате тракторов. По крайней мере, местность уже не пылает кострами – сжигать солому запрещено законом, – так что в августе – сентябре тут можно дышать. Однако деревенская тишина – типичная городская легенда. Смешно ждать тишины. Сельское хозяйство – индустрия. Если живешь в индустриальном районе – тем более по собственному выбору, – то уж терпи.
Тереза зевает:
– Пойду, наверное, вздремну, пока Люк не проснулся.
– Иди, конечно.
Полина уже направляется к двери, ее голова занята собственными планами на день. Сделать несколько телефонных звонков. Рукопись.
В кабинете она кладет письма на стол и оставляет их там лежать, поскольку убедилась, что ничего срочного нет. Смотрит на поле, и тут же на фоне зелени возникает зевающее лицо Терезы: здоровая розовая полость в обрамлении ровных белых зубов. У Терезы хорошие зубы, поскольку Полина всегда следила за правильным питанием. Думая об этом, она вспоминает другую Терезу, с короткой стрижкой и детским щербатым ртом, и других Терез – целую череду. В голове у Полины существует не одна Тереза, но последовательность ее преображений. А во сне она всегда видит Терезу маленькой – четырех-, шести-, девятилетней – и ничуть не удивляется. Принимает эти реинкарнации без вопросов и целиком уходит в сонную реальность материнских тревог или раздражения. Утром в первые секунды она чувствует легкую растерянность от того, что видит взрослую и чужую Терезу, одновременно и до мелочей знакомую, и в каком-то более глубоком смысле неведомую. Тереза – человек, которого Полина знает и лучше, и хуже всех: глубина незнания обусловлена самой интенсивностью знания.
Полина вновь замечает реальный мир за окном. Ветер колышет поле – волны тени бегут по молодой пшенице. Все вокруг – импрессионистский этюд. Деревья – зеленые факелы, старая живая изгородь в конце сада – целая палитра красок от бежевой через лимонно-желтую и салатовую к охристой, ржаво-бурой и малиновой. Каждый новый распустившийся лист расширяет общую гамму. Последние две недели весь мир лучится и переливается.