Жаркий отпуск для ведьмы - стр. 10
Чуть пованивало, не без того, но в основном лошадиным навозом, а не чем похуже.
А вот взгляды населявших поместье людей мне не понравились. В городке у подножия холма, на котором высился сам замок, смотрели с любопытством, а вот стоило въехать под массивную арку замковых ворот, и все поменялось.
Меня здесь видеть были не рады, и это еще мягко сказано.
Шатен то ли не замечал этих проявлений недружелюбия от всех встречных-поперечных, то ли не обращал на них внимания. И он еще спрашивал, кто меня тут обидел да почему я сбежала?! А глаза раскрыть?
Любая встречная поломойка в заштопанном фартуке прямо мечтает засунуть меня обратно в костер и не особенно скрывает свое желание. Что уже говорить о слугах рангом повыше…
Кстати, что интересно: в дом меня внесли не через парадный вход, который остался левее, а через черный – как раз по той лестнице, где слуг на каждом шагу встречалось по десятку, и каждая коза норовила обжечь мой драный балахон и босые исцарапанные ноги ехидно-ненавидящим взглядом.
Шатену они все почтительно кланялись и вроде как шустро шмыгали с дороги, но при этом меня «одарить» все до одной успевали.
Бугай между тем пробежался со мной на руках по лесенке на третий этаж и даже не запыхался. Пинком открыл какую-то дверь и с размаху плюхнул меня на стоящую посреди комнаты здоровенную кровать:
– Приведи себя в порядок, отмойся, переоденься и спускайся завтракать в малую столовую. У тебя на все меньше часа, поторопись!
И ушел.
А я осталась хватать воздух ртом и гадать – то ли радоваться, что свалил хотя бы на час, ирод, то ли материться вслед. Черт! Крыс! Мне срочно нужен крыс!
Крыс, понятное дело, плевать хотел на мои желания и не появился. Не знаю, была ли прежняя обитательница этого тела (куда, кстати, делась эта… м-м-м… невезучая личность?) ведьмой, но у меня никакой магии не было и в помине.
Зато были все шансы вляпаться во что-то похуже костра, особенно если крысиный источник информации сообразит, что никакой власти над ним у меня больше нет.
Кое-как сползая с высоченной кровати, заваленной горами тюфяков и подушек, я зацепилась балахоном за неизвестно откуда торчащий завиток деревянной резьбы и с треском разорвала свою единственную одежку почти до пупа. Черт!
Психанула, сбросила колючую дерюгу совсем и пошла обследовать комнату в чем мать родила. Заодно, может, зеркало найду, чтобы убедиться, что я – это я и все невезение в мире тоже мое.
Ну что сказать… зеркало я нашла. Маленькое, величиной с ладошку, в тяжеленной серебряной рамке со впаянными в нее гладко отшлифованными камешками.