Жанна Ланвен - стр. 61
Союз с Меле, благоприятный для всех, у некоторых все же вызывал иронию. Они знали, с каким небрежением Жанна относилась к мужчинам и романтическим отношениям вообще, и забавлялись, наблюдая за этой парой. Жанна выбрала этого супруга, потому что он был настолько незаметен и ничем не примечателен, что казался невидимкой.
Непонятно, правдиво ли отражает ситуацию насмешливый рассказ Жоржа Гатино-Клемансо, судя по которому муж играл совершенно прикладную роль. Гатино ехидно изобличает социальные претензии этой женщины, «еще в достаточной мере не знавшей свет». Неужели у Жанны была репутация заурядной женщины?! «Высоко поднятая голова, тонкий нос, острый подбородок», – судя по словам Гатино, в 1907 году мать Ририт была всего лишь «бывшей женой парикмахера-итальянца ди Пьетро, который сделал ей ребенка, а потом бросил». Неважно, что он не был итальянцем, несмотря на фамилию ди Пьетро, неважно, что он не был парикмахером, наконец, совсем не важно, что ребенок не родился по случайности, но положения разведенной женщины хватало, чтобы добропорядочные господа могли окатить ее презрением. Следующие строки даже забавляют: «Зайдя к моей тете объявить о своей помолвке с господином Ксавье Меле, бывшим консулом Франции в Женеве, она обронила такую неуклюжую фразу: “Ах, дорогая мадам, позвольте мне привести к вам как-нибудь моего жениха.
Он совершенно светский человек, когда он сопровождает меня в магазин, то помогает выбрать машину…»[130]
Деликатность, крайняя скрытность и сдержанность Жанны заставляют сомневаться, что она когда-либо могла позволить себе такие слова, тем более у Мадлен Клемансо. Она давно хорошо знала, с каким смешанным чувством эта умная женщина относилась к проявлениям мужской галантности.
Второе замужество сорокалетней модистки не соответствовало общепринятым стандартам, как понимал и описывал их Гатино. Впоследствии супруги стали жить в разных частях дома, и, видимо, было недоразумением, что в июле 1908 года было возвращено отправителю послание, адресованное Меле от министра иностранных дел, с пометкой: «данное лицо не проживает в доме 22 на улице Шевер»[131]. В семье Жанны Ксавье очень скоро стали называть не иначе как «консул», отстраненно и немного пренебрежительно. Но в первое время после женитьбы он старался играть подле своей жены активную роль, помогая советами и поддерживая.
Прошло несколько месяцев, как он покинул Манчестер, бежав в действительности от «угольных туманов», окутывавших берега реки Эруэлл, он взялся за перо. В январе 1909 года от его имени, теперь уже от имени «Консула Франции, проживающего по адресу дом 22 на улице Шевер, Париж», было отправлено полное негодования письмо «Министру Республики в Буэнос-Айрес»: «Мне сообщили, что вскоре по адресу: дом номер 691, улица Вьямонте, откроется дом моделей под названием торговой фирмы “Дом Ланвен – или Жанна Ланвен”. Налицо узурпация имени и репутации, что может нанести серьезный моральный и материальный ущерб Дому моды Жанны Ланвен в Париже. Бóльшую часть клиентуры мадам Ланвен составляют богатые аргентинки, приезжающие в Париж. Очевидно, что именно этот факт и послужил причиной того, что ее имя было использовано для филиала, вводя клиентов в заблуждение.