Жанна Ланвен - стр. 36
Любовный мир ей не нравился, она боролась с ним презрением.
Постоянное щебетание работниц в ателье давало ей полную картину того, что в этом мире происходит. Всегда была какая-то история: приказчик, работавший этажом выше, друг семьи, какой-нибудь юноша под прицелом кокетливых глаз. Каждый жест, каждое слово обсуждали и всякое утро строили догадки о намерениях, истинных или выдуманных… У каждой работницы были свои предпочтения, планы, поклонники, и все по очереди обменивались замечаниями и комментариями по поводу рассказанных друг другу историй, а потом комментариями комментариев… Смешки, толчки, пожатия плечами, сомнение, восхищение, разочарование, надежда – все понималось с полуслова, а глаза никогда не отрывались от работы.
Жанна держалась в стороне от всего этого.
Она помнила обо всех опасностях, которые подстерегают молоденьких работниц, только начавших самостоятельную жизнь, и обо всех ошибках, какие они совершают. Она читала об этом в романах. Сколько скромных работниц каждый год оставались одни, брошенные после того, как забеременели?!
Сколько молоденьких матерей-одиночек пропадали в водовороте Парижа?! В литературе можно найти множество таких примеров, а история полна ужасных, но вполне ординарных и похожих друг на друга случаев. Даже несмотря на то, что положение модистки было более безопасным, чем положение швеи в ателье мод, несчастных девушек, потерявших престижное место в салоне и скатившихся на самую низшую ступень, на какой может находиться женщина в обществе, было немало. Совершив непоправимую ошибку один раз, несчастные вынуждены были повторять ее снова и снова, чтобы выжить.
Моральная аксиома, которую разделял даже прогрессивный Золя, гласила: «Женщина в Париже не может жить своим трудом»[78].
Все это привело к тому, что Жанна вообще не доверяла сердечным порывам. Работа и обязанности для нее были важнее чувств. Силой обстоятельств она оказалась в положении женщины, которая никогда не выйдет замуж. По этому поводу от нее никто не слышал вздохов сожаления. Она не уделяла внимания этой стороне жизни. Но в работе она стремилась сделать других женщин более соблазнительными.
Все, что она получала от торговли шляпами, молодая девушка тут же вкладывала в свое дело, чтобы расширять его и приумножить доход. Понимая, что не может похвастаться своей внешностью, Жанна предпочитала держаться в тени, поэтому ее фотографии в молодости почти невозможно найти.
Но к тридцати годам характер ее изменился. Трудные времена миновали. В семье наконец прекратилось бесконечное появление на свет малышей. Самые младшие уже достигли подросткового возраста, и каждый раз, навещая их, Жанна видела, что братья и сестры становятся все взрослее. Самая младшая сестра, родившаяся в 1881 году, поглощала все ее внимание – Мари-Аликс, ее также называли Мари-Луиза