Зеркало для России - стр. 17

В первый раз я попал в Свердловск, когда там шла кубриковская «Одиссея». Проходил какой-то фестиваль в кинотеатре «Космос». Это словно был еще один кинематографический «звоночек» для меня. Свердловск – большой город, причем не только по сравнению с Павлодаром, но и по общероссийским меркам. В РСФСР только в Свердловске, после Москвы и Ленинграда, имелась своя киностудия. Но тогда я и не подумал об этом.

Зато я быстро понял, что профессия следователя и вообще юридическая карьера в моем случае – иллюзия. Даром что Свердловский юридический институт был тогда одним из лучших.

Образовалась пауза, которую я решил заполнить работой на Павлодарском тракторном заводе. Там и родители мои работали, и я туда пошел – в бюро эстетики. Дело в том, что я неплохо рисовал. Вот и чертил там всякое на ватмане, закрепленном на планшетах. Цвета подбирал для покраски цехов и станков. В общем, это была симуляция деятельности. Пользы заводу от меня было немного, зато мне от него – с лихвой: новый опыт, взрослые люди, заводской коллектив… Про это вообще можно отдельную книгу написать. Там я стал заводским парнем в общем-то. Надо сказать, что этот большущий завод, Павлодарский тракторный, гремел тогда на всю страну. И в меня это впиталось все-таки. Я полюбил ходить по цехам – надо было по работе то одно мне, то другое посмотреть, обмерить какие-то трубы, станки, помещения. Я там бродил, вдыхал запахи и ощущал какое-то родство со всем этим. Я же сызмальства жил «при заводе». И детский сад был при заводе, и родители на нем работали. И этот пафос, эта заводская романтика сидели где-то внутри.

На распутье, в моем павлодарском дворе…

Я проработал там около полугода. Легкой атлетикой я еще занимался тогда, но уже больше для здоровья, а не для спортивных рекордов. Чтобы быть в тонусе, в форме. Вообще я считаю, что человека хорошо занимают занятия спортом. Хуже, когда он плюет в потолок.

Помню, шли мы с тренировки с Сашей Новичковым – друг закадычный у меня был, ну и есть, просто редко видимся, он в Свердловске живет. Саша и говорит: «Слушай, а давай в архитектурный?» А он был на год младше меня и соответственно годом позже заканчивал школу. То есть он заканчивал школу, а я уже работал на тракторном. И он предложил мне поступать в Свердловский архитектурный институт. Ты, мол, уже был в Свердловске, знаешь, что там да как. А мы оба рисовали в общем-то прилично. Я говорю: «Ну давай!» Это был какой-то минутный порыв. Вообще-то я никогда не планировал поступать в архитектурный.

Мы очень смешно готовились к поступлению. Там ведь абитуриентам нужно было представлять много работ. А где взять, к примеру, в Павлодаре гипс? И мы с Сашей вырезали скульптуру сначала из пенопласта. Скажем, голову античную. Затем красили ее белой краской, чтобы было похоже на гипс, а потом уж это изваяние рисовали с натуры. Ведь на гипсе – определенная светотень. А у экзаменационной комиссии были ко всем поступающим единые требования – рисунки с гипсовой натуры подай им, хоть тресни. Оказалось, что для архитекторов гипс – это святое, везде и всегда. Конечно, то, что мы мастерили, не было гипсом в прямом смысле слова. Все-таки поверхность была сформирована краской. Но мы хоть потренировались.