Зеркало для невидимки - стр. 16
Всегда уверенный в себе и даже иногда развязный, он при этом белом как лунь мужчине, который по возрасту годился ему в отцы, отчего-то чувствовал себя не в своей тарелке.
– Ну, с дочкой они жили, с Веркой, племянницей моей.
Что-то почувствовала Катя в этой первой же, вроде бы нейтральной фразе Федорова о племяннице – горечь, злость, боль?
– Квартира у них однокомнатная на улице Коммунаров. Благоверный-то не претендовал, дочери оставил.
– Ваша сестра развелась с мужем? – спросила Катя. – Давно?
– Давно, Верке десять было…
– А сейчас сколько же вашей племяннице?
– Восемнадцать в августе будет. Школу в этом году кончила, десятилетку.
И снова Кате почудилось в его фразе о племяннице что-то…
– Фамилию, имя и адрес бывшего мужа вашей сестры не подскажете? – Воронов деловито придвинул лист бумаги.
– Сокольников Иван… а по бате его… да забыл, сколько годов не виделись. И адреса не знаю. Он из Стрельни в Москву подался. Вроде на хладокомбинате где-то работает.
– Он был на похоронах Анны Николаевны? – спросила Катя.
– Нет.
– Но ему сообщили?
– Верка говорила – мол, звонила отцу. Вроде не застала его.
– А кто взял на себя организацию похорон? Вы? – спросил Воронов.
– Да вся родня понемножку скинулась: я, младший наш брат Петро, дядя Кузьма и тетя Света – это двоюродные наши по отцу, потом Северьяновы – по матери родня из Стрельни самой, потом Васька Грузин с машиной помог, ну, а на поминки – соседи по дому само собой – Грызловы, Мородова Александра и…
Катя терпеливо, не перебивая, слушала длинный перечень родичей и соседей Сокольниковой. Так всегда в маленьких поселках и деревнях – родословное древо, корни, одним словом.
– И все эти люди присутствовали на похоронах? – спросила она.
– Конечно, еще больше было, многих я уж и не помню. Аню любили все. Человек она была добрый, душевный.
– А где ваша сестра работала? – спросил Воронов.
– Да в сельпо почти всю жизнь. Потом, как магазин приватизировали, Васька Грузин ее все равно оставил: честная потому что. Ни копейки никогда ни у кого. Никакого обману.
– Этот Грузин… Прозвище у него такое, а фамилия как же? – простодушно осведомилась Катя.
– Фамилия Васьки – Луков. Наш он, мячниковский. А Грузин – прозвище с войны.
– С какой? – опешил Воронов.
– Ну, с Афгана. Солнцем его там обожгло, опалило. Черный вернулся. Ну и пошло по поселку – Грузин и Грузин.
– А что же, выходит, этот Василий Луков денежный, раз магазин выкупил и вашу сестру работать оставил? – спросила Катя.
– Ну, он афганец, с медалями, с ранениями, у них льготы… Сначала-то он на ярмарке палатку держал, потом расторговался помаленьку. К нам перебрался. Магазин-то один в поселке, выгодное место.