Зеркальный гамбит - стр. 49
Волк С Тысячею Морд какое-то время молчал.
– Хватайте его, пока вы в силе, – сказал он потом, – и я всё прощу.
Глаза его сузились.
Иональд колебался какую-то секунду. Потом поднял палаш и опустил его на Волка С Тысячею Морд.
Тот взвился вихрем, вынырнув из-под удара; тяжёлая лапа раскровенила Иональду лоб. Джональд бросился справа и рассёк Волку С Тысячею Морд бедро. Тот обернулся и с разворота сорвал Джональду голову; меч Иональда, как гильотина, опустился ему на спину и разрубил позвоночник.
Волк С Тысячею Морд рухнул. Его пасть сжалась на стальном сапоге Иональда, и он рванул его на себя, а когда тот запнулся и упал, слепо озираясь залитыми кровью глазами, Волк С Тысячею Морд в отчаянном рывке подтянулся на передних лапах и вцепился Иональду в горло.
Через секунду всё было кончено. Я спрыгнул с Коня и подошёл к тому, кто так долго преследовал меня, что уже успел стать привычным.
– Я умираю, – сказал он. – Насовсем. И они тоже. Мы никогда не играли на форы. – Тут его взгляд затуманился, глаза из жёлтых стали розовыми. Изо рта текла тёмная кровь. – Но и ты не пройдёшь дальше. На закате ты будешь у Делты, и Красные Девы не дадут тебе пройти.
Он закрыл глаза.
Я хотел сказать ему, что, если он умрёт, мне не нужно будет больше спешить, и я смогу переждать опасный закатный час. Но я ничего не сказал. Я молча взмахнул цепью, проклиная себя за мягкотелость, и добил его.
Потом сел в седло и поехал дальше, сначала медленно, по кромке над ямой, а потом всё быстрее и быстрее. У меня было время до заката.
За моей спиной пылали волчье тело и придорожная трава, да ещё волосы убитых Офзелендов. О них в книге не сказано уже ничего.
Номинально Волка С Тысячею Морд опять убил я, и это значило, что вскоре он снова оживёт и бросится за мной в погоню. Это обещало мне проблемы, но я не хотел, чтобы Волк С Тысячею Морд умирал так, как это устроили хозяева Розовой Аламейды.
Мы покинули её, когда солнце было на полпути к закату.
Красная и оранжевая трава на полях пестрела серебряными цветами, и серебряные же рыбы пели из прозрачных ручьёв. Голоса у некоторых были хриплые – наверное, от холодной воды. Дриады из ближних рощ звали всякого проезжего расчесать им волосы, но далеко не каждый соглашался на эту нудную работу, хотя платили дриады всегда наличными.
У озера с белой водой я встретил монаха в чёрных одеждах. Он сидел на мостках и болтал ногами.
– Подай денежку на храм, благородный путник! – попросил он, вежливо улыбаясь.
– А чей храм? – спросил я, придерживая Коня.
– Азгарота, Хтонического Ужаса, – ответил монах, показывая мне кулончик с пентаграммкой.