Зеркальные числа - стр. 18
Сережка сидит в темноте. Гладит синий осколок.
И вспоминает – ярко, будто было час назад: черная шинель («шинель», а не «пальто»!), якорь на шапке, ночное небо погон – золотые звездочки и длинный метеоритный след желтой полоски…
Авоська с мандаринами, елочные иголки на ковре, смеющаяся мама – еще без морщинок у глаз.
И тот непонятный ночной разговор:
– Куда мы поедем, в Заполярье?! В бараке жить?
– Родная, будет квартира. Ну, не сразу.
– Торчать на берегу, психовать за тебя? По полгода! Без работы, без друзей!
Сережка зажмуривается еще крепче.
Хочет увидеть играющую солнечными зайчиками лазурь, но вместо нее – тяжелые свинцовые брызги, оседающие льдом на стальных поручнях, и простуженный крик бакланов…
– Свистать всех наверх!
Черные грозовые тучи мчатся, словно вражеское войско, грозно стреляя молниями. Рангоут шхуны стонет, едва выдерживая ураган. Лопаются шкоты и хлещут палубу, будто гигантские кнуты. Неубранный стаксель рвется в лохмотья…
Многотонная волна набрасывается злобным хищником, хватает рулевого – и утаскивает за борт… Бешено вращается осиротевший штурвал, растерянно крутится обреченное судно.
Но кто это? Фигура в промокшем насквозь плаще, в высоких ботфортах, бросается и хватает рукоятки рулевого колеса, разворачивая шхуну носом к волне.
– Молодец, юнга! – кричит пятнадцатилетний капитан Дик Сенд, – ты спас всех нас. Тебе всего восемь лет, но в храбрости и умении дашь сто очков вперед даже такому морскому волку, как Негоро!
Юнга отбрасывает капюшон, обнажая благородный профиль, и говорит:
– Мы идем неверным курсом, шкипер! Кок засунул топор под нактоуз, и перед нами Африка, а не Америка.
Паршивец Негоро выхватывает огромный двуствольный пистолет и стреляет, но юнга успевает закрыть капитана своим телом.
Дик Сенд склоняется над храбрецом:
– Как зовут тебя, герой?
Юноша смертельно бледнеет и успевает прошептать:
– Серж. Серж Биток…
По накренившейся палубе с грохотом катится пушечное ядро.
– Биток! Ты заснул, что ли? Мячик подай.
Сережка хватает мяч, неуклюже пинает – мимо. Просит:
– Ну, возьмите хоть на ворота. Пожалуйста.
– Иди, иди отсюда. Без сопливых скользко.
– Рыба!
Егорыч грохочет по дощатому столу так, что остальные костяшки подпрыгивают и сбиваются.
– Везет тебе сегодня, – качают головой игроки.
– Нам, флотским, всегда везет.
У тщедушного Егорыча – штопаная тельняшка, руки в наколках: полустертые якоря, буквы «ТОФ», сисястая русалка.
– Еще партию?
– Не, там же закрытие Олимпиады по телику.
Партнеры встают, идут по своим подъездам. Сергею тоже хочется смотреть закрытие из Москвы, но он остается. Смотрит, как Егорыч тихо матерится, копаясь в сморщенной картонной пачке «Беломора». Наконец, находит невысыпавшуюся папиросину, чиркает самодельной зажигалкой из гильзы, прищуривается от едкого дыма. Фальшиво затягивает: