Зеркала и отражения - стр. 7

На вокзале гостей из столицы поджидал Аполлинарий Андреевич Попов, занимающий должность старшего чиновника для поручений при губернаторе. Это был господин довольно высокого росту, а из-за своей природной худобы казался ещё выше, словно пожарная каланча.

Аполлинарий Андреевич окинул пристальным взглядом петербургских гостей, словно пытался проверить их на прочность. Надзиратель Гурский почувствовал себя неуютно – видимо, из-за незначительного чина и должности, хотя не только принимал участие во многих дознаниях, но и задерживал опасных преступников – и стрелявших в него, и пытавшихся воткнуть под ребро нож.

– Здравствуйте, господа, – неожиданно на губах чиновника для поручений при губернаторе появилась улыбка, и лицо сразу же преобразилось, стало добродушным и отчего-то счастливым.

– Здравствуйте, – ответил Шереметевский и вскинул брови, давая понять, что неплохо было бы чиновнику представиться.

– Простите, – тот щёлкнул каблуками и качнул головой, – чиновник для особых поручений при губернаторе титулярный советник Попов. – И тут же добавил: – Но можете меня величать Аполлинарием Андреевичем.

– Шереметевский Леонид Алексеевич, – улыбнулся петербургский гость, потом указал на стоящего рядом господина: – Яков Яковлевич Коцинг, а это господин Гурский Роман Сергеевич.

– Очень приятно, господа. Хотя повод не слишком подходящий, но поверьте, я рад поработать с вами. – Попов дал понять последней фразой, что именно он будет надзирать за петербургскими чиновниками. – Что ж мы стоим? Прошу за мною. Леонид Алексеич, можно вас так называть?

– Да ради бога.

– Леонид Алексеич, когда вы хотите выехать в Тихвин?

– Сразу же после аудиенции у господина Мосолова.

– Сразу? – Лицо чиновника помрачнело.

– Ну, не сразу, а после обеда. – Улыбка так и не сходила с лица Леонида Алексеевича.

До губернаторского дома доехали довольно быстро.

Попов заметил:

– У нас не столичные масштабы – город хоть и губернский, но не самый большой, поэтому всё у нас рядом. Два шага – и на месте, иной раз нет резону ехать в экипаже, – теперь чиновник сделал попытку пригладить неловкость, которую допустил некоторое время тому назад.

Канцелярия новгородского губернатора занимала двухэтажный дом постройки прошлого века в стиле новомодного тогда классицизма, но в начале века резиденция была перестроена и превратилась в заурядное серое здание с белыми окантовками вокруг окон и дверей.

Тайный советник Мосолов состоял в должности губернатора Новгородского края десять лет и чувствовал себя полновластным хозяином, который не один раз объездил доверенную ему губернию вдоль и поперёк. Александр Николаевич не уезжал, как некоторые руководители, каждый год на три-четыре месяца за границу, а занимался благоустройством края. О преступлениях в Тихвине ему доложили всего месяц назад – то ли опасались гнева, то ли попросту по извечной российской привычке «само как-нибудь образуется». Сердиться было поздно, поэтому Мосолов самолично посетил Тихвин, поговорил не только с местным предводителем Буткевичем, уездным исправником Тренёвым, судебным следователем Подгурским, но даже с протоиереем Тихвинского собора Болотовским. И всё без толку: одни отговорки, а следствие так ни на шаг и не продвинулось. Даже не смогли узнать имена и фамилии девиц. Вот тогда-то в губернатора словно зверь вселился – десять лет о таких преступлениях и слыхом не слыхивали, а тут каждый месяц, и не где-нибудь, а возле монастыря, где находится одна из семи самых почитаемых нерукотворных икон. И домолчались до такой степени, что дальше некуда. Только глаза прятали – мол, «недоразумение».