Земский доктор - стр. 33
— Хотела услышать правду.
— Правда, Наташа, у каждого своя.
С этим утверждением было сложно поспорить. Я и не стала этого делать. На самом деле у нас с ним разная правда. Что-либо объяснять уже было слишком поздно. У него семья. А я… а я теперь одна.
Постояв ещё немного, обошла Александрова и направилась в сторону дома.
— И что дальше? — прилетело мне в спину, заставив остановиться. — Тамара сказала, что ты и есть тот самый покупатель на часть дома.
— Теперь уже, наверное, нет, — ответила, возобновив свой путь.
Миша догнал меня в несколько шагов, придержав за локоть.
— Уже поздно. Я отвезу.
— Не стоит. Я большая девочка и…
— Вот именно, что большая. Неприятности тоже можешь найти немаленькие на свои вторые девяносто.
— Спасибо за заботу, Миш, — я аккуратно высвободила локоть из его захвата, — но не стоит. Я больше не твоя забота, как и мои вторые девяносто.
Но уйти Александров мне не дал. Резко дёрнул, разворачивая и буквально впечатывая в своё тело.
— Ты издеваешься?! — Его голос вибрировал, срываясь от едва сдерживаемых эмоций. Но меня это заставило улыбнуться, что я открыто и сделала. Искренне порадовала его злость. Лучше уж она, чем холод и безразличие.
— Миш, пусти. — Но он держал крепко. — Уже и правда поздно. Я, пожалуй, пойду.
— Лучше сядь в машину… и не доводи, — с трудом разжимая пальцы, пророкотал Александров.
— А если не сяду? — вопросительно выгнула бровь. — Ну не потащишь же ты против воли?
У меня вдруг проснулось бесшабашное настроение и безудержное желание протестовать. И ничего я с этим поделать не могла. Видно, нервотрёпка последних месяцев дала о себе знать, и вот таким детским способом организм защищался от стресса.
Михаил опешил, внимательно меня рассматривая, пытаясь убедиться, что я сейчас говорю серьёзно.
И я впервые пошла на поводу своих желаний. Может, я его так близко и тем более наедине больше и не увижу. Мягко ладонями обняла Мишино лицо, вставая на цыпочки, и прошептала в губы:
— Александров, скажи… только честно, ладно? Ты меня смог забыть?
Он продолжал молчать. Взгляд потяжелел, дыхание сбилось, но при этом не противился, не отталкивал, не отвёл руки.
— Вот и я так же, родной мой… Так что иди домой. К жене. А я дойду сама. Не надо нам в одной машине ехать.
Миша обнял за талию, прижимая к себе. Злость и неверие теплились на дне его глаз.
— Не могу… Это сильнее меня, — выдохнул он с протяжным стоном и, больше не сдерживая своих порывов, накрыл мои губы своими. Мир утратил реальность.
Миша целовал жёстко, грубо. Обжигая. Практически клеймя. Я была не против этого. Самозабвенно отвечая и даря ответные ласки. Лёгкие горели от нехватки кислорода. Перед глазами всё плыло. Но оторваться друг от друга мы не могли.