Земное счастье - стр. 21
– И ты остался там, несмотря на…
– А что я мог сделать, Дан? Бросить там несчастную Натали, эту запуганную, совершенно беспомощную девчонку, вернуться и явиться к Наи, понимая, что я – подо… – Дан понял, что он хотел произнести слово «подонок», но спохватился. – Извини, Дан. Я не хочу сказать… Я уверен, что просто первый сообразил, что надо делать.
– Да ладно, – сказал Дан. – Я давно привык к мысли, что вел себя самым жалким образом. Не смущайся.
– Представь себе, пока я сидел там один, мне было даже легче. Я попытался настроить себя на философский лад. Или фаталистический, не знаю… И потом, голова у меня все-таки была, в основном, занята историей с бомбой. И вдруг явились вы. И сразу двойное потрясение. Во-первых, пакт. Наверно, я так от этого устал, что с меня как будто свалилось все. Весь груз. Правда, не надолго, но на какое-то время я вообще перестал думать о Торене, о Бакнии, о прошлом, о настоящем… А во-вторых, я понял, что теперь-то мне ничто не помешает… И вся моя философия полетела к черту… Дан, ты просто вообразить не можешь, в какое состояние я впал. Я сам не мог бы вообразить… Если б мне кто-либо когда-нибудь прежде сказал, что я способен настолько потерять голову, я бы его высмеял. И чем ближе к Земле, тем хлеще. Я, конечно, старался взять себя в руки. Ведь я более-менее себе представлял, как обстоит дело. Я уже знал, каков уровень вашей второй культуры… Во всяком случае, в общих чертах…
– Вот как? – сказал Дан. – Значит, все-таки было с Индирой, да? Признавайся.
Он ожидал, что Маран, раз уж впал в откровенность, признает и это, но тот улыбнулся:
– Побойся бога, Дан, при чем тут Индира? Не забудь, в первый мой прилет на Землю мы провели чуть ли не две недели в горизонтальном положении, ты в постели с Никой, а я на диване с книгой. Ваша художественная литература описывает эту сторону жизни куда более физиологично, чем наши учебники по медицине.
Дан понял, что это «в постели с Никой» было маленькой местью за любопытство, но все-таки спросил еще:
– Как я понимаю, ты никогда не скажешь мне правду про Индиру?
– Никогда не скажу, – обещал Маран. – А зачем тебе это?
Дан и сам не знал, зачем.
– Просто, – сказал он. – Любопытство. Извини, я тебя отвлекаю от главного.
– Скорее, ты хочешь облегчить мне задачу, – вздохнул Маран. – Ладно. Словом, я знал, что можно, что пока нельзя, где надо остановиться. Все знал. Но в тот миг, когда я к ней притронулся, я отключился. Полностью. Настолько, что потом не мог вспомнить, что же, в сущности, было. Пару раз приходил в себя, понимал, что меня заносит, и надо прекратить, но… В общем, я удрал в минуту просветления, когда, ты знаешь. Оставил ее спящей и прилетел к вам. И тогда узнал, что у меня выпал из памяти день.