Земля последней надежды – 2. Время рыжего петуха. Всеслав Чародей 2.2 - стр. 16

– Да она незримая, – нехотя ответил князь. – Говорили мне многие, будто рождение моё Велесом отмечено… знамение отцу моему было.

Волхвиня слушала рассказ Всеслава о Сильном Звере с любопытством, иногда внимательно взглядывая князю в лицо и не забывая прихлёбывать из горячей чаши.

– Верно говорил тебе отец, – сказала она задумчиво, когда Всеслав договорил. – Такое спроста не бывает. А та… рубашка, в которой ты родился… она и сейчас с тобой?

– А как же? – князь усмехнулся. – Матери ведун велел из неё оберег для меня сделать, и чтобы я носил, не снимая.

– Взглянуть дозволишь?

Всеслав, сам себе удивляясь, потянул через голову гайтан.

Бранимира, не касаясь оберега руками, несколько мгновений разглядывала кожаный мешочек с тиснёной на нём медвежьей головой с одной стороны и знаком Велеса с другой, потом кивнула:

– Сильный ведун оберег делал… Велесова воля и впрямь с тобой, княже. Избранный ты…

– Знать бы ещё – для чего? – хмуро бросил Всеслав, надевая гайтан на шею и пряча мешочек под рубаху.

– Придёт время – узнаешь, – заверила волхвиня, допивая сбитень и отставляя чашу в сторону. Обняла руками колени и уставилась в огонь – охота говорить у неё пропала.

Всеслав тоже умолк, залюбовался.

Ломаный багровый свет костра плясал на тонком девичьем лице, отражался огоньками в серых глазах, играл отсветами на толстой косе, перекинутой через плечо, блестел на бисерной вышивке почёлка и рубахи.

– Что смотришь, княже? – спросила вдруг волхвиня. – Нехороша ведьма?

– Хороша, – сказал князь невольно, спохватился. Отвёл глаза.

Девушка засмеялась – тепло и по-доброму.

Над лесом стояли столбы дыма – горели вёски в закатной стороне, совсем недалеко отсюда. Тянуло гарью, горьковатый дым щекотал нёбо, свербело в носу.

Полоцкая дружина несколькими конными полками стекалась к опушке, где хлопал на осеннем промозглом ветру стяг Всеслава.

Молодой полоцкий князь стоял у самой опушки на невысоком пригорке, а за спиной двое воев держали под уздцы княжьего коня, черного, как смоль, Воронка. К Всеславу то и дело подлетали всадники-вестоноши, не спешиваясь, что-то говорили, выслушивали ответные указания, коротко кивали, заворачивали коней и уносились прочь – передать княжью волю полкам.

На кривскую землю в который уже раз за четырнадцать лет княжения Всеслава пришла война.

Литовская рать шестью полками перешла межу, сожгла межевой острог и, рассыпавшись в зажитье, зорила погосты и вёски кривичей. Две сотни межевой стражи, чудом уцелев при защите острога, отступали на северо-восход, к Полоцку, щипая по лесам отдельные литовские сотни.