Земля дождей - стр. 17
Во второй учебный год я первым же делом переселился. В другой район города, но тоже в маленькую комнату квартиры. В ней тоже проживала одинокая хозяйка. Только на этот раз попалась старушка. В прошлом – коммунистка, учительница математики, руководитель какого-то общественного движения.
Но и она тоже молодец. Вечно изматывала меня своими стратегическими беспокойствами о том, что творится в нашей стране, «умирающей под жёсткими ударами коррупции». А также постоянным проявлением чрезмерной заботы и нескончаемым потоком житейских советов, как мне, молодому, вести себя в современном обществе, чтобы «стать человеком». Постоянно твердила, что раньше, во времена коммунизма, всё было по-другому. А сейчас мы, «современная молодежь, – так и не взошедшая рожь, которая дохнет под кислотным дождём американской культуры».
Это её слова. Тогда я подумал, что неплохо бы их записать. Однако не пришлось. И так запомнил.
Хоть я и продержался здесь дольше полугода, но на большее меня не хватило. Я съехал в квартиру, где обитали три парня, став сожителем по комнате одного из них.
Но где бы я ни жил, имелась у меня одна тайна.
Я никому о ней не рассказывал. И всегда хранил внутри себя, переезжая с ней с одного места на другое. И только моя тайна – только она толкала меня вперёд. Только она вела меня по череде монотонно повторяющихся дней, заставляя каждое утро открывать глаза и идти в Мир.
И этой единственной движущей силой был отнюдь не инстинкт выживания. Нет, совсем не он.
Этой силой была надежда. Надежда, что однажды я её отыщу. Свою маму.
Да, я отчаянно верил, что увижу её. Что предстану перед ней взрослым, умным, грамотным, начитанным человеком. Таким, которого больше не захочется бросать. Таким, которого можно будет полюбить за отсутствие капризности и детскости. Ведь если человек – взрослый, он может позаботиться о себе сам. И даже помочь другому. Вдруг маме сейчас в жизни приходится нелегко. Я мог бы стать полезным для неё.
Когда доживал последние дни в детдоме, я твёрдо решил, что, как только выйду на вольные хлеба, обязательно примусь за поиски мамы. Так и случилось.
Эх, если бы я только знал, во что это выльется позже…
Мысль о поиске мамы стала идеей фикс.
Для меня больше не существовало ничего важнее. Я просыпался и ложился только с этой мыслью. Ел, пил, ходил – думая исключительно о маме. При этом я не знал ни её имени, ни места, где бы она могла быть.
Единственное, что у меня имелось, – это имя женщины. Соколова Клара Денисовна. Давным-давно она работала уборщицей в том самом доме ребёнка, где я был обнаружен. В тот раз, когда я явился туда в тринадцать лет, одна воспитательница между делом обмолвилась, что ходил слух, что Клара Денисовна видела ту самую женщину (вероятно, мою мать, в чём я теперь почему-то нисколько не сомневался), которая и положила меня тем холодным утром на крыльцо. Тогда я не придал этой информации особого значения, хотя и пришёл туда именно за чем-то подобным. Слухи – они и есть слухи. Так решил я тогда.