Земля будет жить! - стр. 22
Громкоговорители, уже который день бубнили о том, чтобы народ мобилизовался и проявлял выдержку, по возможности не покидал своих жилищ и всё в таком духе. А дисциплинированные гуляньцы и не думали ничего нарушать. На работу и службу ходили только те, у кого были специальные пропуска, остальных отряды народной милиции и военные патрули заворачивали домой. В итоге, оживлённый некогда город обезлюдел. Здесь полноправным хозяином стал суховей: горячий жаркий ветер – повелитель жухлой листвы и неприбранного мусора. И ещё серость, и запустение, которые как-то очень быстро овладели всем. Остатки «ненужного» населения высовывались наружу только утром и вечером, когда по городу начинали разъезжать машины социальной помощи, раздавая по карточкам рис и воду. С каждым днём порции урезались, а очереди за провизией становились всё длиннее. Наконец, началось самое страшное: органы правопорядка то тут, то там стали находить мёртвых людей. Сначала их убивали на улицах, а затем, принялись душить и резать по-тихому в домах. В первое время милиция пробовала с этим как-то бороться, но очень скоро сама перешла в разряд лакомой добычи, так как снабжалась по высшему разряду. И вот наступил такой момент, когда на заседание Гуляньского горсовета явился лишь его председатель. Все остальные перестали посещать бесполезное собрание, от которого не было никакого проку: на улицах давно действовал закон сильного, и большинство граждан теперь надеялись только на самих себя.
Многочисленная детвора ничем не отличалась от взрослых и тоже пыталась как-то приспособиться к окружающей обстановке. А ещё трудности и напасти казались им игрой специально придуманной взрослыми для того, чтобы жить было веселее…
Маленькая Чу или Чуси, как называл её старший братишка, знала дорогу хорошо.
Она не раз слыхала от отца, что у Толстого Лю, живущего за высокой стеной много всяких диковин, а самое главное, у него есть бассейн, где свободно плещется вода. Её можно не хранить и не трястись над каждой каплей и даже мыть ею руки. Мама рассказывала, что они тоже так делали когда-то, но Чуси не помнила, давно всё было, да и, наверное, неправда. А проверить всё же стоило, интересно ведь. Вот она и пошла в далёкий путь до заветного места благо родителям было не до неё. Те с утра до вечера промышляли еду, так, по крайней мере, говорили. Правда, Чу всякий раз морщилась, слыша про это. Суп из бедных сусликов, пойманных в поле, приправленный плесенью и какими-то корешками, которые добывали старшие, ей не нравился вот она и вредничала.