Зеленый луч №4 2020 - стр. 36
Мне – почти семь.
Летний полдень. Бабулин вишнёвый сад. Я сижу под своим любимым деревом, вишней-майкой, раскладываю прямо на земле этикетки, которые тётя принесла мне с консервного завода. У меня прекрасно всё сходится в моём детском, игрушечном балансе вещей по цветовой гамме: тыквенный сок, преобладание жёлтого, – один рубль; огурцы, доминирование зелёного, – три рубля; томаты, наличие красного, – десять; икра из баклажанов, с фиолетовым цветом, – двадцать пять. По размеру этикетки почти как деньги, как купюры. Теперь будет гораздо интереснее играть в магазин.
Скоро должен прийти мой двоюродный брат Женька.
Но он не захочет играть в магазин. Он будет играть только в больницу.
Женька жил в Харабалях, учился в здешней школе, у него была куча друзей, масса дел. Приходя к бабуле повозиться со мной, изнывающей здесь от одиночества, он делал мне одолжение. И всем своим видом всегда показывал мне, каким огромным это одолжение было.
Лязгала ручка-кольцо калитки, Женька не спеша вплывал во двор, я летела к нему сломя голову, с чувством сокрушительной радости.
– Женя, давай играть в школу!
– Нет. Давай в больницу.
– А давай лучше в жмурки!
– Нет. Будем играть в больницу.
– А может, в магазин?
– Всё. Я пошёл домой. – Он разворачивался, брался за ручку-кольцо.
– Женечка, не уходи! – Я рыдала и соглашалась на больницу.
В тот день Женька пришёл с единственной на тот момент моей харабалинской подружкой, Иринкой Павловой, столкнулся с ней на улице.
При Иринке Женя никогда не выделывался. Без колебаний согласился на прятки.
Водить выпало Иринке. Я побежала прятаться на задний двор, забежала в проход между забором и всякими постройками, пробежала мимо задних стен туалета, курятника, сарая. И вдруг обнаружила, что между курятником и сараем есть щель, очень узкая, но боком я туда помещаюсь. Протиснулась.
Я очень долго ждала, когда же меня найдут. Иринка искала сама, потом уже с Женей, который видел, что я побежала на задний двор, и наверняка выдал меня. Они заглядывали в туалет, в курятник, в сарай. Вышли в проход, но не пошли по нему до конца, ушли, встали в центре заднего двора. Я, стиснутая курятником и сараем, тихонько выдохнула с облегчением. Они громко строили всевозможные невероятные предположения. Может быть, я перемахнула через забор к соседям? Или я лежу на крыше сарая? Или я внутри сарая, но закопалась в уголь? Женька, брат мой, которого я бесконечно любила, предположил, что я упала в туалете в яму, утонула, и нет смысла меня искать. Недрогнувшим голосом. Равнодушно. Бесслёзно.