Зеленый фургон (сборник) - стр. 11
Вот этот документ, найденный Натальей Панасенко:
Года не было, месяц в небе, день той же, що й у вас, поцiлуйте в сраку нас. Було нi те, нi се, а чорт знае що. Мы, комиссия по разгрому частей 51 дивизии постановили: изъять лучших лошадей из лазарета означенной дивизии, о чем составить акт для РКИ (редкой коллекции идиотов) и красной сволочи, в чем и подписываемся.
Предкомиссии Подгоняйлов.
Члены Коний Хвiст.
Секретарь Подмахайлов».
Александру Козачинскому не повезло – именно он написал эти смешные хулиганские строки под диктовку Орлова, и почерк его узнал бывший сослуживец по Севериновке.
Конечно, слова «красная сволочь» не могли остаться незамеченными. На поиск бандитов были направлены все силы.
«Сдал» Козачинского его же «старший товарищ», «организатор контрреволюционного заговора» Орлов. Момент задержания Александра Козачинского послужил ему потом материалом для описания знаменитой сцены задержания Червня. Для его поимки была устроена засада – ради этого Орлова выпустили из-под стражи, ведь именно на его квартире на хуторе Диково гостили Козачинский с матерью. В день, когда Козачинский оказался дома, Орлов поставил, как знак, в углу вилы. В «Зеленом фургоне» Федька Бык поставил у стены лопату. «Брали» Козачинского милиционер Домбровский и агент 3-го района Одуездугрозыска Дыжевский.
Этот момент – поимка преступника – кульминация и повести, и «бандитского» периода жизни Александра Козачинского. Он был тогда на волосок от смерти, от гибельного решения стрелять. Сохранился протокол его задержания: «1922 г. сентября 13 дня. Я, агент 3 района Одуездугрозыска Дыжевский, принимая меры к розыску Александра Козачинского, сего числа прибыл вместе с милиционером Домбровским на х. Диково в квартиру ветврача Орлова, где была устроена засада. ‹…› На наш крик “руки вверх” неизвестный продолжал правую руку держать опущенной, а левую поднял. Тогда, набросившись на неизвестного и схватив его за правую руку, Домбровский вырвал у неизвестного револьвер системы “наган”, в котором оказалось впоследствии три патрона. Курок нагана был взведен.
По задержании неизвестного, последний оказался разыскиваемым Александром Козачинским…»
В повести у Красавчика – не наган, а манлихер, карабин, который Грищенко потерял со страху в пылу перестрелки и который Красавчик так и не пустил в ход:
«Прошу только, гражданин начальник, – сказал он тем же почтительно-фамильярным тоном, – отметить в протоколе этот манлихер. Дескать, вор-конокрад Красавчик, не имея мокрых дел и не желая их иметь…
Продолжая вертеться перед председателем домкома с поднятыми над головой руками, то втягивая, то выпячивая живот, услужливо подставляя еще необысканные участки тела, он объяснил Володе, почему умный вор не пойдет на мокрое дело.