Зеленые холмы Африки. Проблеск истины - стр. 25

С грузовиками должен был приехать Карл из того лагеря, где он охотился на куду. Похоже, ему там все надоело или даже опротивело, и мы подумали, что Карлу не помешает на следующий день отправиться в Рифт-Велли – подстрелить что-нибудь на обед и поохотиться на сернобыка. Если нам попадется приличный носорог, мы тут же пошлем за ним. Попусту мы решили не стрелять, чтобы не спугнуть носорогов. Но наши мясные запасы подходили к концу, и тут нам очень мог помочь Карл. Носороги, похоже, пугливые звери, а я знаю еще по Вайомингу, что все пугливые звери покидают территорию, на которой ты охотишься, – будь то долина, или гряда холмов – после первых редких выстрелов. Мы все обдумали, Старик посоветовался с Друпи, и только тогда мы отправили грузовики во главе с Дэном нанимать носильщиков.

Ближе к вечеру грузовики вернулись с Карлом, его снаряжением и сорока мбулусами, красивыми туземцами во главе с напыщенным вождем, единственным, кто носил шорты. Карл похудел, у него был землистый цвет лица и усталый взгляд – казалось, он пал духом. В горном лагере, охотясь на куду, он провел восемь дней, и рядом не было никого, с кем он мог бы хоть словом перекинуться по-английски. В результате они видели только двух самок антилоп и спугнули одного самца, не успев подойти к нему на расстояние выстрела. Проводники уверяли, что видели и второго самца, но Карл не сомневался, что второй был конгони, а может, они сами сказали, что он конгони, – словом, Карл не выстрелил. От этого на душе у него было скверно – в общем, охота не удалась.

– Рогов я не видел. Не думаю, что это был самец, – сказал он. Теперь охота на куду была для Карла больным местом, и мы старались эту тему не затрагивать.

– Убьет сернобыка – и успокоится, – заверил нас Старик. – Естественно, что сейчас он расстроен.

Карлу понравился наш план по освоению нового места, и он не возражал стать на время добытчиком мяса.

– Как скажете, – повторял он. – Все, что хотите.

– Надо дать ему пострелять, – сказал Старик. – И он опять обретет форму.

– Мы убьем носорога. А потом вы тоже убьете своего. Кто уложит первого, может отправиться на равнину за сернобыком. А вам, Карл, сернобык, возможно, попадется завтра же, когда пойдете за дичью.

– Как скажете, – повторил Карл. Его разум не мог смириться с восемью пустыми днями, когда он, выходя до рассвета из лагеря, весь день до темноты карабкался по холмам под палящим солнцем, преследуя зверя, название которого даже выговорить не мог на языке суахили, в обществе следопытов, в умение которых не верил, а вернувшись в лагерь, ел в одиночестве без всяких собеседников, тоскуя по жене, в разлуке с которой уже три месяца на расстоянии девяти тысяч миль, лезли ему в голову и другие мысли: как там его собака, и что там с его работой, и какого черта он здесь торчит, и не промахнулся ли он, когда стрелял, нет, не мог, никогда не промахиваешься, когда все поставлено на кон, в это он свято верил – а вдруг все же от волнения промазал? И почему писем нет… но проводник сказал тогда, что это конгони, и остальные тоже сказали, значит, так и есть. Однако всем этим Карл с нами не поделился, сказал только: «Как скажете», но в голосе звучала вселенская скорбь.