Зеленое поле не для любви - стр. 32
В голове царил настоящий сумбур, с одной стороны, я ненавидел и не переваривал Лиду. И тут же всплывали в памяти ее огромные испуганные карие глаза и трясущиеся плечи. Словно в этой девушке уживалось сразу две. Хрупкая и ранимая, самоуверенная и наглая. Какой контраст. Поистине высший пилотаж, о котором надо в школах по соблазнению рассказывать.
Во мне словно ангел и демон сражались, и непонятно, кто и на какой стороне. Мне хотелось доказать Лиде, что фамилия Оверина ничего не значит, и в тоже время я желал, чтобы ее глаза вспыхивали совершенно другими эмоциями при виде меня. Чтобы страсть и нежность были синонимами моего имени на ее губах.
Еще ни разу в жизни я настолько сильно не хотел показаться в глазах девушки совершенством. Обычно этого удостаивалась только моя мама, которую семь лет назад я забрал в Москву и всем обеспечил. И тут неожиданно на одну ступень с ней встала та, которую я ненавидел все свое сознательное детство. Та, которая олицетворяла в себе все, что не любила в людях моя мама.
Зло сощурив глаза, я тяжело вздохнул и медленно побрел в раздевалку. Все уже наверняка готовятся домой идти, а я из-за этой выскочки даже душ еще не принял. Придется задержаться на полчасика. Именно с такими мыслями я и заходил в раздевалку, которая была наполовину пуста.
Сбросив форму на лавку, я захватил из шкафчика полотенце и потопал под обжигающе горячие струи. Интересно, а Оверина под ледяными моется? В голове назойливо крутилась мысль, что я знаю ответ. Только откуда? Из-за травмы головы последние два года в школе и год в команде я не помнил. Врачи, конечно, говорили, что память вернется. Но я уже привык не знать ничего о трех годах собственной жизни. Благо на спортивные навыки это не влияло.
В раздевалку я выходил последним, замотав бедра полотенцем и отплевываясь от воды. Но стоило двери за моей спиной захлопнуться, как по спине пробежался неприятный холодок. Роман Евгеньевич выглядел злым, как все черти ада вместе взятые.
Я в полном недоумении посмотрел в его глаза и постарался проскользнуть незаметно мимо. Только где уж там. В раздевалке в такой час нас было только двое. Ничего не понимающий я и безумно злой тренер.
– Ты решил опять девчонке всю жизнь загубить? – сурово смотрел он на меня.
– Да я лишь… – стушевался я. – Я только хотел извиниться за школьные выходки.
– Узнаю, – нахмурился он, – что ты пытаешься еще на полгода отправить ее к психологу на койку, я тебя ее отцу со всеми потрохами сдам. Она из-за тебя и так настрадалась. Так что не смей в ее сторону даже дышать. Все документы и задания она будет тебе отдавать, но только на поле. За его пределами ты понятия не имеешь, кто она такая. Надеюсь, ясно объяснил?