Зелье практикантов - стр. 9
Эзра, не будь дураком, хотя, может, как раз наоборот, свистнул у нее над ухом, чем переполошил ближайших лошадей, но не свою кобылу. Соседний жеребец от испуга заржал, отчего Эзра подпрыгнул и свалился на землю. Снизу тут же послышались причитания о жестокой судьбе и кобыле-живодерке. Но даже под показательные стенания ведьмака она не проснулась. Парня, конечно, подняли, но не пошутил над ним только ленивый.
Боевики сошлись на том, что кобылы не любят грубых мужских рук. Что возмутило Эзру до глубины души и заставило показать зубоскалам свои тонкие запястья. Это вызвало еще больше шуток, но теперь о чрезмерной нежности мужских рук, от которой кобыла и захрапела. Правда, на этот раз Эзра и сам смеялся, и успевал отвечать на подначки.
В общем, установилось хорошее дружное веселье, которое всех расшевелило, а меня выдернуло из однообразных мыслей. С момента отъезда я сидела, вцепившись в поводья. И не из-за войны, как можно было бы подумать, а из-за эльфа. До сегодняшнего дня у меня даже мыслей не возникало, что я ему настолько интересна. Он же вел себя как друг, а иногда забывал даже и об этом, уходил в свои мысли, оставляя меня разговаривать сразу за двоих. А теперь поцеловал.
При прощании все вышло скомканно, и с Салгантом мы перебросились лишь парой слов. Хотя я его обняла, конечно. Правда, потом еще обняла Лил и десяток ведьм с курса. Даже Аннету, которая прятала красные глаза и нерешительно желала удачи Ильиму. Их отношения закончились резко, еще до конца летней практики. Ни я, ни Лил не знали причин, подробностями Ильим не делился. Но по слухам выходило, что расстались они по настоянию ведьмака. И это не прошло гладко. Они избегали друг друга. Довольно замкнутая Аннета теперь, кажется, вообще перестала общаться и много времени проводила в библиотеке. И непонятно, от чего у нее были красные глаза – от недосыпа и постоянного чтения, или слез.
Нас провожали многие, и отдельно с Салгантом проститься не получилось. Но кажется, мы оба были этому одинаково рады. Настроения разбираться с чем-то непонятным ни у кого не было.
Правда, когда мы выехали за ворота, в голове все равно крутилась одна навязчивая мысль: «А что же это такое было?» Хотя ясно как день, это был поцелуй в губы.
Через какое-то время я поняла, что долго о таких вещах думать нельзя. Иначе меня никогда не покинут: головная боль, сухое горло и писающие эльфятки в распашонках, кричащие: «Мама, а где папа?!»
Поэтому хромую кобылу я искренне полюбила, а вместе с ней Эзру, смеющегося над своей неуклюжестью и тонкими запястьями.